Необразцовые семьи

В рейде только девушки

В рейд я поехала с тремя специалистами разных служб и ведомств – заместителем председателя комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Гурьевского муниципального округа Мариной Владимировной Ядриной, старшим инспектором отделения МВД России по Гурьевскому району Татьяной Леонидовной Лановской и социальным педагогом Социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних Валентиной Андреевной Бызиной.

Марина Владимировна озвучивает «повестку дня» предстоящей поездки: 8 семей, находящихся в социально опасном положении. Многие из них несколько дней назад были на комиссии по делам несовершеннолетних (КДН), проходящей в администрации округа каждые две недели. Поводы для приглашения на комиссию у всех разные: алкогольные запои, отсутствие средств к существованию, антисанитарные условия для воспитания и проживания детей. Но объединяет всех одно — уклонение от своих прямых родительских обязанностей, то есть от воспитания и содержания детей. На комиссии все клялись исправиться — навести порядок, пройти лечение у нарколога, устроиться на работу, заняться детьми. Вот мы сейчас и проверим, что из этих обещаний реально выполнено.

Федорино горе

Первый дом на улице в районе садов (адреса, имена и фамилии героев не называются или изменены в интересах несовершеннолетних детей). Снаружи дом вполне приличный, только крайне неухоженный. Его бы подкрасить, вставить выбитые стекла да убрать хлам при входе — и жить можно. Но хозяевам, очень молодым, между прочим, людям, заниматься этим недосуг. Вслух ужасаюсь тому бардаку, что встречает нас на крыльце — какие-то мешки с мусором, доски, грязная посуда, одежда, сломанная мебель. «Федорино горе» сплошное, а не крыльцо! «Это они еще убрались, — заступилась за хозяев Марина Владимировна, — вы бы видели, что творилось здесь, когда мы приезжали в прошлый раз!»

На двери нас встретил замок. «Странно, куда они делись?» — удивились мои коллеги по рейду. «А вы руку через разбитое стекло просуньте на веранду, там лежит ключ, им дом и откройте. Сама я до замка не дотянусь», — неожиданно проинструктировала нас из-за двери хозяйка дома. Видно, муж, уходя, закрыл ее, чтобы не было соблазна пойти за спиртным. В свое время семья попала в поле зрения полиции именно из-за запоев родителей. В семье двое детей — двухлетняя дочь и годовалый сын. Глава семейства не работает, жена в декрете. Когда проверяющие приехали к ним в прошлый раз, в доме царил страшный бардак, а в холодильнике, кроме грязи и не понятно чьей протухшей ноги, ничего не было. Марина Владимировна показала мне на телефоне фото этой самой ноги, и я даже не сразу сообразила, что это вообще холодильник — все внутри было черно. Поскольку дети находились в условиях, угрожающих их здоровью, мать с отцом предупредили, что если они срочно не исправятся, детей заберут.

В этот раз в доме было тепло и чисто, холодильник отмыт и наполнен продуктами, хозяйка была трезва, довольный карапуз сосал из бутылочки компот. «Даже постельное чистое», — поразились участники рейда. Муж, по словам женщины, ушел устраиваться на работу.

«Испугался, что детей заберут?» — поинтересовалась Татьяна Леонидовна. «Да ей и самой этого бояться надо», — ответила вместо нее Марина Владимировна. «Сколько составляет в месяц размер пособия, которое вы получаете на детей?» — «Ну, на Катю 10 тысяч…», — попыталась вспомнить женщина. «Я Вам скажу, — перебила ее Марина Владимировна, — размер ваших выплат на детей составляет 21 тысячу рублей. Это хорошая сумма. Почему так вышло, что в прошлый раз в доме не было даже продуктов?! Кредиты? Пропиваете?» — «Не, мы с декабря не пьем, — замотала головой хозяйка. — Кредитов тоже нет. Только у мужа… кредитная карта, но я с детских ему не даю ее оплачивать». Марина Владимировна поинтересовалась запасами угля. «Мешков 6-7 осталось, но завтра еще подвезут», — заверила хозяйка.

Велев принести в комиссию справки, подтверждающие, что муж трудоустроился и они оба проходят лечение у нарколога, мы попрощались с хозяйкой и ушли, предварительно по ее просьбе снова закрыв дверь на замок.

Глядя на скромные запасы угля на веранде, Марина Владимировна пояснила мне, что каждое лето УСЗН бесплатно предоставляет уголь всем неблагополучным семьям, состоящим на учете в КДН, но некоторые отказываются от такой меры поддержки, и потом всю зиму покупают уголь мешками или сидят в нетопленных домах.

Я же поразилась вполне приличному детскому пособию. «Пособие они все сейчас действительно получают хорошее, — согласилась Марина Владимировна, — вот сейчас мы едем к Римме Ивановой, за троих детей она получает 35 тысяч рублей. Только сколько бы государство не поддерживало такие семьи, детям в них жить легче не становится. Год от года пособия повышаются, а «картинка» в домах практически не меняется, потому что работать родители по-прежнему не хотят, зато все так же пьют и охотно берут кредиты».

Преступная халатность

Дома у Риммы тоже оказалось вполне тепло и чисто. Двое старших детей были в школе, она с полуторагодовалой дочкой, на вид совсем дюймовочкой, дома. «Всю беременность мамочка пила, поэтому девочка родилась всего полтора килограмма, выхаживать ее пришлось кемеровским врачам», — рассказали мне историю этой семьи коллеги по рейду, — сейчас мама не пьет, но продолжает жить с алкоголиком — отцом последней дочки».

«Он не работает, пьет, бьет Вас. Почему Вы его не выгоните? Дом Ваш, куплен на материнский капитал. Пособия детские. С сожителем Вы не расписаны, по документам он здесь чужой человек», — задаем мы напрашивающийся сам собой вопрос. «Так выгоняю, он не уходит. Говорит, ты же пособие на дочь получаешь, дочь общая, значит, деньги и мои тоже, почему я должен работать? Я ему объясняю, что пособие я получаю, потому что у меня трое детей, но он не слышит». «Почему в садик младшую не устроите? Могли бы на работу выйти», — интересуется Валентина Андреевна. «Она ходить не умеет, ее не берут». – «Почему не ходит?» — «Не знаю, — равнодушно пожимает плечами мамочка, — может, ленится, а может, задержка развития». «А у врача Вы были?» — не выдерживаю уже я, такое преступное равнодушие женщины не только к себе, но и к собственному ребенку меня удручает. – «Нет», — все так же спокойно отвечает мамочка.

Еще одну такую же горе-мамашу, которой нет дела до здоровья собственного ребенка, мы дома не застали. Ее пятилетний сын Данил — мальчик больной, ему требуется лечение и постоянный контроль здоровья, возможно, оформление инвалидности. Но вместо того чтобы заниматься этим, мама пьет и меняет сожителей. Ребенок уже 3 месяца находится в реабилитационном центре, так как дома для него не было ни еды, ни одежды. Вернее, у ребенка и дома-то своего не было, так как мамаша обычно живет у сожителей. Вот у такого очередного сожителя мы и пытались ее найти, чтобы поинтересоваться, помнит ли она вообще, что у нее есть сын? Когда мальчика забирали, мама клялась, что закодируется от пьянки, устроится на работу и заберет своего малыша, но с тех пор так ни разу и не появилась в Центре. К сожалению, дома оказался только отец возлюбленного нашей героини, он рассказал, что на работу она так и не устроилась, но уверял, что к наркологу на лечение женщина ходит. Позже сотрудники КДН проверили: никакого лечения она у нарколога не проходит, обманула в очередной раз.

Зато мы застали дома другую мамочку двух малолетних детей, чье равнодушие уже привело к трагедии: один ребенок у нее погиб. Мужа у нее нет, живет с родственниками, пьет, не работает. Трагедия мать ничему не научила, накануне в эту семью приезжали с проверкой сотрудники полиции, дома была гульба, посторонние люди. Детей в тот раз не забрали только потому, что бабушка была трезвая.

В этот раз трезвыми были все. На махонькой кухоньке сидела та самая бабушка, благодаря которой дети остались в семье, мать детей, стоя у печки, понуро жарила две котлеты. Тут же, у печки, сидела в коробке курица. Дядька в зале смотрел телевизор, один малыш спал, второй, постарше, несмотря на дневное время тоже лежал под одеялом. «Не болеет?» — насторожилась Марина Владимировна. «Нет-нет, просто боится, что вы его заберете», — стала оправдываться мать. Но забирать детей повода не было. Продукты в холодильнике были, запас нескольких мешков угля тоже. В доме был относительный порядок, если не брать во внимание целую комнату, заваленную мешками с грязным бельем. Бабушка обещала в ближайшие дни все это «добро» разобрать и перестирать, но в ее обещания, конечно, никто не поверил. «Таким семьям можно хоть сколько отдавать одежду, — сказала мне Марина Владимировна, когда мы вышли из дома, — это им не поможет, потому что все вещи у них одноразовые, замарав, они их не стирают, а просто выбрасывают».

«Мать-героиня»

Точно такие же горы грязной одежды ждали нас и в следующем доме. «Это многодетная семья, пятеро детей, мать не работает, сожитель перебивается калымами, но деньги в семью не отдает, тратит только на себя, живут все на детские пособия, — рассказывает мне при входе в дом очередную семейную драму Марина Владимировна. — Они не пьют, но дома крайняя антисанитария. Мы помещали детей в Центр, собирали для них вещи, много раз ставили семью на учет. Поставим, они немного подкрасят, подбелят, порядок дома наведут — мы их снимаем с учета, потом все начинается снова». Войдя в дом, я поняла, что рассказ Марины Владимировны не передает и сотой доли того безобразия, что творится здесь на самом деле. Я не знаю, как с такими семьями постоянно работают члены межведомственной комиссии, но я не смогла находиться в этом доме и двух минут. С порога в нос ударил тошнотворный запах мочи, кала, грязного белья и немытых тел. Не спасала от этого запаха даже многослойная маска. В коридоре стояли полнехонькие детские горшки, которые никто не спешил мыть. Все стены в доме ободраны, нехитрая мебель обшарпана, порвана, сломана, штор нет, постельное белье земельного цвета, аж блестит от засаленности. Мать что-то кашеварила на кухне, по виду больше напоминавшей стайку, трое маленьких ребятишек смотрели телевизор в зале и в обнимку с кошкой что-то жевали. «Почему не отдаете детей в садик?» — спросили мы. «Так за него платить нужно…» «А к школе сами подготовите?» «Конечно, сами», — с готовностью закивала мать. Где она будет их готовить к школе, если в доме нет даже места для занятий, я не знаю.

«Она болеет, что ли? Почему не может дома навести порядок и наклеить обои?» — спросила я членов комиссии, когда они, сделав женщине внушения по поводу уборки и трудоустройства, вышли из дома. «Да ничем она не болеет! Просто детей, якобы, очень любит, «мать-героиня» она», — ответили мне. И ведь на самом деле родит такая горе-мамочка еще двоих ребятишек и будет претендовать на почетное звание «Мать-героиня», будет доказывать всем, как она любит своих детей. Только странная какая-то любовь получается, с душком.

Дом образцового порядка

А вот на следующем доме, в который мы приехали, можно было смело вешать табличку «Дом образцового порядка», настолько красивым и ухоженным он был внешне. С осени во дворе остались даже висящие на заборе кашпо, видно, что за домом и двором ухаживают. Я непонимающе посмотрела на Марину Владимировну: «Что мы здесь делаем?» И мне пояснили, что эта семья внешне выглядит благополучной: трое детей, дом – полная чаша, муж работает, хорошо зарабатывает. Только мамочка постоянно срывается и уходит в запои, водит домой компании или сама пропадает из дома. Глядя на нее, болтаться и выпивать стала и 15-летняя дочь. Повлиять на жену постоянно просит муж. Сам он не справляется. Однажды попробовал по-мужски воспитывать ее, но его привлекли к ответственности за побои, теперь он с супругой не связывается, сразу при очередном ее загуле звонит сотрудникам полиции.

Так что вот такая необразцовая семейная история в доме образцового порядка получается. К сожалению, дома никого не было, поэтому в этот раз воспитательной беседы с женщиной не получилось.

Вообще, как я убедилась во время этого рейда, сейчас трудно судить о благополучии семьи по внешнему виду дома, это раньше у таких семей не было своего жилья или жили они сплошь в завалюшках. Сегодня благодаря материнскому капиталу большинство имеет добротные дома, только ухаживать за ними не хотят, поэтому дома потихоньку превращаются в аварийные, и в сторону администрации со стороны этих семей начинают сыпаться просьбы о выделении жилья. «Случается, конечно, что и обманывают их при покупке дома, — говорит Марина Владимировна, — продают под видом хорошего жилья гнилую завалюшку. К сожалению, контроля за такими сделками практически нет».

Такая беда случилось со следующей нашей героиней Светланой, матерью троих детей, живущей теперь в крохотном разваливающемся домике. Из-за грязи в доме и пьянок с сожителем двух ее старших детей забрали в Центр. Младшего оставили с матерью, потому что он совсем крохотный, но семью строго контролируют. Светлана встретила нас с ребенком на руках, рассказала, что сожителя выгнала, дома навела порядок, пить перестала и очень хочет, чтобы детей вернули. Марина Владимировна посоветовала обратиться в Центр, а со своей стороны обещала поддержку в этом вопросе, так как все прекрасно понимают, что какие бы родители ни были, дети по ним скучают, и дома им лучше, чем в самом золотом казенном учреждении.

Хотя жизнь показывает, что так бывает не всегда. К примеру, наша следующая героиня лишена родительских прав в отношении трех ребятишек за то, что не кормила и била их. Мало того, она была осуждена за жестокое обращение с детьми, поэтому, как только родила еще одну дочь, семью тут же поставили на учет.

В этот раз к этой матери у нас претензий не было, внешне порядок в доме она навела. Но вот стала ли она при этом по-настоящему хорошей мамой — доброй и внимательной по отношению к своему ребенку, изменилась ли она и другие наши героини по сути — покажет время. К сожалению, жизнь доказывает, что происходит это крайне редко. И я не знаю, что должно случиться, чтобы эти мамашки и горе-отцы наконец-то бросили пить, стали наводить порядок дома, жарить котлеты, работать, учить, лечить и действительно любить своих детей не для показухи, не ради проверки и комиссии, а ради них самих, ради благополучия и счастья собственной семьи.