Пока зовет гудок…

У него много наград, среди которых не только грамоты и благодарственные письма за отличную работу на заводе, но и «военные» — орден Мужества и медаль «За отвагу», которые он в свое время получил за героизм, проявленный на службе в Чечне. Впрочем, о наградах он вспоминает неохотно. «Какая разница, какие именно награды? Не за них воевал и не за них работаю», — отмахивается Юрий Юрьевич. Зато, как только я вскользь упоминаю о двух его сыновьях, мгновенно расплывается в счастливой улыбке и с гордостью вспоминает о благодарственном письме «За достойное воспитание детей», которое они получили вместе с любимой супругой и, кстати, коллегой Оксаной Геннадьевной.

Но не буду рассказывать о своем сегодняшнем герое все. О себе он поведал сам.

– Юрий Юрьевич, как Вы попали на завод?
– После окончания Сибирского металлургического института работал на Западно-Сибирском металлургическом комбинате, откуда и был призван в армию. Когда отслужил и вернулся, то мою должность уже ликвидировали – как раз вторая половина девяностых шла, многие предприятия закрывались. То, что предложили, было неприемлемо: я такой человек, что не могу приходить на работу и ничего не делать, а предложили именно такой вариант.
Сам я из Салаира, так что в 1997 году перебрался в Гурьевск и по совету отца устроился на завод калибровщиком.
– Над чем сейчас трудитесь?

– К нам обратились представители завода, выпускающего сельхозтехнику, с предложением прокатать для них полосы для сельскохозяйственных кос. Когда-то давно завод их производил, но сейчас технологии изменились, и мы рассматривали возможность возобновить выпуск этой продукции. В апреле будем пробовать катать.
Кроме того, недавно позвонили представители фирмы, поставляющей запчасти для судостроительных компаний, им нужен полособульб. Такой профиль мы никогда не катали, но в ближайшее время собираемся освоить его производство.
– А какой момент в работе самый любимый?

– Когда приходится долго поломать над чем-то голову, а потом вдруг из ничего появляется идея, а за ней, на пустом листе нечто материальное — чертеж.
– Трудности любите?

– Металл закаляет холодная вода и удары кузнеца, человека – трудности и удары судьбы. Знаете, я вот думаю: конечно, было бы хорошо, если бы в моей жизни не было войны в Чечне, но, наверно, это сделало бы меня менее сильным, чем есть сейчас. Я вынес оттуда один важный жизненный урок: никогда не нужно торопиться. Прежде, чем сделать шаг, надо десять раз посмотреть, куда ты этот шаг делаешь. Меня, кстати, так всегда родители учили, а я сейчас учу этому своих двух сыновей.

– Вы так уважительно говорите о родителях…
– Я считаю, все, что есть у меня в жизни, дали мне мои родители. Имя старшего сына – Юрий – это своего рода дань родителям, их заслугам, труду, поту, слезам. Я сам Юрий Юрьевич и сразу же, даже сын еще не родился, сказал: старшего назову Юрием!

– Говорят, вечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и как люди работают. А на какие три вещи вечно смотрели бы Вы?

– Люблю смотреть на огонь, небо и (смеется) как работают прокатчики.Рыбалкой не увлекаюсь. А вот небо… В детстве, помню, отцу подарили бинокль, я брал его, выходил ночью, зимой, ложился прямо на снег и любовался звездами. Меня все интересовало: а есть там что-нибудь еще кроме них? Летом такого чистого неба и красивых звезд вы никогда не увидите! Хотя и летом могу прилечь на полянку и посмотреть на проплывающие облака, костер частенько разводим с мальчишками. Можем долго смотреть на огонь, болтать ни о чем.

– А прокатчики почему?
– Да потому, что они выпускают готовую продукцию. Я ж вам рассказывал, как у меня с чистого листа рождается идея, а тут уже вижу готовый результат своей работы.
– Когда в первый раз катают профиль, наверное, волнуетесь, из цеха, поди, не уходите?
– Конечно, мы находимся в цехе, но стараемся больше доверять производственникам, не вмешиваться в процесс. А когда производство уже налажено, люблю постоять на стане, посмотреть, подумать, может, стоит что-то доработать.

– Какая черта характера Вам в себе не нравится?
– Вспыльчивость. Спорить люблю, характер у меня взрывной. Борюсь с этим. Хотя и утешаю себя, что без взрывов многие производства работать не могут. Бывает же, что и взрывная волна пользу приносит.
– Не совсем производственный вопрос: какое изделие нужно в конечном итоге сделать из металла, чтобы у него появилась душа?

– Душу в металл вкладывают люди. Даже в простом слитке может быть душа. Если сталевар сварит сталь с душой, это потом обязательно почувствуют прокатчики – металл будет легко кататься, если нет – будут мучиться.
Да любое изделие возьмите! Вот из нашего уголка можно забор слепить, а можно использовать в строительстве дома, где будет жить не одно поколение людей.
– Что для Вас сегодня завод?

– Второй дом, по сути, где мы проводим большую часть своего времени. Здесь уже и друзья, и сослуживцы, вторая половинка моя здесь работает, сын старший года три назад обмолвился, что «будет работать, как папа». Мы здесь общаемся, ругаемся, дружим, коллеги – как вторая семья.
– Закончите фразу: пока зовет гудок…

– …жизнь продолжается. Хотя, нет, не совсем так. Таких заводов, которые «гудят», в России практически не осталось. Поэтому, когда я слышу гудок, знаю, что я – в Гурьевске, я – дома. И еще, касаемо гудка. Знаете, я ведь вырос рядом с железнодорожной станцией, отец работал на паровозе, поэтому я привык к гудкам, у меня четкая ассоциация: гудок – значит, все хорошо, я – в родительском доме или с отцом на паровозе. Поэтому так: пока зовет гудок, у меня есть работа и дом, а значит, жизнь продолжается.