История в развитии ЧАСТЬ ВТОРАЯ (продолжение):

ПРИЗЫВ

Утрами туманными осени

Спешите попасть на вокзал,

Где скользкие рельсы разбросаны,

И город их в узел связал.

Не слушать гудки беспокойные

Я вас на вокзал приведу, –

Бойцы, молодые и стройные,

Стоят там в неровном ряду.

Беда ли, что плохо построены?

Научатся.

Рослы, крепки,

Теперь уже – родины воины,

Недавно ещё – пареньки.

Таких вот с оружием мужества

И ясных, великих идей

Встречала Прибалтика дружески

Как лучших встречают гостей.

А если незваные сунутся

К полям, городам молодым –

Суров будет шаг этой юности,

Уверен,

непобедим.

Осенними днями неясными

Взлетают птенцы из гнезда.

И дымы отбросивши за спину,

Увозят бойцов поезда.

Вл. КАЧИН.

// Кузбасс, 1940, 15 сентября, с. 2.

НА УРОКЕ ИСТОРИИ

Преподаватель Нина Александровна Болгова – молодой педагог-историк (у неё двухлетний стаж работы), к урокам своим она готовится тщательно, заново составляет конспект каждого урока, не доверяя памяти и прошлогодним записям. Школа пока ещё не получила новых учебников по истории, вышедших уже из печати. Поэтому учащиеся записывают рассказ учителя. Нина Александровна не диктует, но рассказывает не торопясь, чтобы все успели записать самое главное. Перед началом рассказа она даёт короткий план.

Урок, на который мы попали, является заключительным по теме: «Киевское государство в X-XI веках». Материал истории интересный. Передаёт его классу тов. Болгова живо, занимательно, подчёркивая важные подробности. Трудные имена и необходимые даты пишет на доске.

Святополк – «Окаянный, убивший трёх своих братьев, но разбитый Ярославом, приводит в Киев польскую дружину. Киевляне, ненавидя захватчиков, начинают их убивать из-за угла. Поляки, и с ними Святополк, бегут из Киева. По нашему мнению, факт измены Святополка своему народу следовало более оттенить, подчеркнуть ненависть народа к интервентам-полякам.

Заканчивая тему, Нина Александровна делает по ней общие выводы.

После рассказа один из учащихся читает свои записи. Как сообщила нам Нина Александровна – это эксперимент. Такой метод имеет, конечно, свои положительные качества. Но гораздо лучше было бы регулярно брать записи учащихся на проверку, чего ни тов. Болгова, ни другие учителя-истории 41 школы не практикуют.

В оставшееся до звонка время учительница проводит беглый опрос учащихся по основным моментам и датам пройденного материала. Это закрепляет знания учащихся. Кстати, во время этого опроса выясняется, что некоторые восьмиклассники не усвоили материал предыдущих лет по географии. Так, ученица Пичугина разыскивает государство волжских болгар где-то в Польше, а Днепр, не задумываясь, принимает за Волгу.

Большое неудобство: при изучении XI-XII веков приходится пользоваться картой России XVIII века. В этом вина учебной части школы. Несмотря на это, урок строится тов. Болговой неплохо. Она умеет заинтересовать учащихся своим предметом.

Вл. КАЧИН.

// Кемерово, 1940, 8 октября, с. 3.

ДЕВУШКА УЕЗЖАЕТ

Серебрилась на листьях влага –

Там недавно ливень-гуляка

Рассыпал по дорожкам стук…

Расставаясь, девушка плакала.

Ей пора уезжать в институт.

Грустно ей оставлять свой город,

Жаль прощаться ей с тем, кто дорог,

Кто заботлив, красив, загорел.

Он сидел с ней в осенних шорохах

И утешить её не умел.

«Ты подумай, какой ты счастливый», –

Говорила она торопливо

С разволнованным мокрым лицом.

«Будь я парень, пошла бы на призыв

И отважным бы стала бойцом!»

Быть любому недругу битым.

Край мой! Кто ж тебя даст в обиду,

Коль не стынет пыл молодых,

Если девушки наши завидуют

Ратной доле любимых своих!

Час прощанья всегда невесел.

На прощанье не пела песен –

Только слёзы её ни при чём:

Ждёт её боевая профессия –

Быть ей в жизни военным врачом.

Вл. Качин.

// Кузбасс, 1940, 24 сентября, с. 1.

ИЮЛЬ

С метельным плачем, с гневным ветром

Он с колыбели не знаком.

Он избалован солнцем щедрым,

Он вскормлен им, как молоком.

Вы только б на небо взглянули,

Поймали б тёмно-синий взгляд, –

Его глаза, – глаза июля, –

Вас покорят, развеселят.

Вы станете искать приметы,

И запахи, и голоса,

Чтоб снова, на другое лето,

Взглянуть в бездонные глаза.

Стоит июль… Река мелеет,

На гальках сушит рукава:

В сухой одежде ей милее

Журчать ленивые слова.

Закаты алого разлива

Лежат с усмешкой озорной,

И грозы лёгкие ворчливо

Обходят город стороной.

Мы по тропам таёжным бродим,

– И наш азарт неутолим! –

За жгучей сладостью смородин,

За пьяным пламенем малин.

А мне июль особо дорог.

Меня он радостью поил.

В его палящих коридорах

Впервые сердце опалил.

И радость всюду с ним незримо.

Он искренен.

Не потому ль

Не вёсны шумные, не зимы

Я, сибиряк, люблю июль?

В. КАЧИН.

// Кузбасс, 1940, 25 августа, с. 3

(ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА)

А теперь познакомимся поближе со вторым другом Небогатова – Василием Цехановичем. Для этого прочитаем вначале несколько слов – совсем небольшой фрагмент – из рукописи Марии Ивановны Небогатовой «Как научиться жить?», где она говорит о друзьях детства и юношества Михаила Небогатова: «…Друзей по школе было немного. Душа тянулась только к тем, кто любил литературу, мог часами говорить о ней. Он всем своим существом чувствовал этих людей. Там, где мальчишки курили, лазили по деревьям, обсуждали свои конфликтные мальчишеские проблемы, там Мишу можно было не искать. Там его никогда не было. Он либо где-нибудь один, либо в узком кругу любителей поэзии. Вот ведь из всей школы выделил двоих: Владимира Качина, сына известного в городе стоматолога Качина, и Василия Цехановича. В. Качин стал потом журналистом высокого класса, В. Цеханович – писателем».

Василий ЦЕХАНОВИЧ

ШКОЛЕ

Останется город за поездом нашим,

И ветер повеет сильней и свежей…

И мы на прощанье платками помашем

Сверкающим окнам твоих этажей.

Ребятам, в грядущем признают в которых

Учёных, пилотов, поэтов, врачей,

Припомнятся песни в твоих коридорах,

Обрывки задорных, прощальных речей.

Сквозь мысли о новых дорогах и школах

Под грохот вагонов, несущихся в дали,

Нам чудиться будет волнующий шорох

Последних контрольных, которые сдали.

Когда мы мечты наши в жизнь претворим,

Наверно, вернёмся, горя нетерпеньем

Пройти по большим коридорам твоим,

По всем, пересчитанным в детстве, ступеням.

И будет учитель несказанно рад

Ватаге питомцев, счастливой судьбе их.

Нахлынет волна говорливых ребят,

Которых качают теперь в колыбелях.

И мы, покрывая их радостный гуд,

Расскажем ребятам о многом и многом…

…О жизни, которую школой зовут,

О самом любимом из всех педагогов…

И знаю, что стоит лишь вспомнить о нём,

Как вспыхнут все взгляды любовным огнём.

В. ЦЕХАНОВИЧ.

Ученик 10 класса 41 школы.

// Кузбасс, 1940, 11 мая, с. 3.

ОСВОБОДИТЕЛИ ИДУТ

Дымятся пинские болота,

В тумане утра всё бело там…

Туман слоится на полях,

Клубится в рощах приозёрных,

Где в старых родовых хоромах

Живёт вельможный пан-поляк.

Но в это утро дом пустынен.

Парадных вход закрыт на ключ,

Советский танк, дымя бензином,

Гремит под окнами могуч.

К нему селяне из овинов,

Работу барскую покинув,

Бегут, становятся вокруг.

Бойцы выходят из машины –

Союз народов нерушимый

Скрепить пожатьем братских рук,

Сказать приветственное слово,

Принять улыбки и цветы, –

И снова в танк, и мчаться снова.

По перелескам, по дорогам,

Войска шляхетские громя,

На страх одним, на радость многим

Идёт советская броня.

В. ЦЕХАНОВИЧ.

// Кузбасс, 1940, 31 января, с. 3

(ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА)

ЛЕТНИЕ СТИХИ

Я снова слышу пенье кос,

Ем ягоды с куста.

…Таёжный маленький колхоз,

Родные мне места…

Здесь песни радости звучат.

Леса полны цветов.

В дома застенчивых девчат

Ребята шлют сватов.

И до конца уже нельзя

Узнать знакомых мест, –

Как быстро выросли друзья

И выбрали невест!..

Посёлок тот, да не такой

В родном посёлке вид.

Но он по-прежнему рекой,

Как поясом, обвит.

Была когда-то страсть одна

К своей реке у нас:

Нырять до каменного дна

Не закрывая глаз…

…Вот я опять стою над ней.

Как десять лет назад.

Кипит азарт далёких дней,

Мальчишеский азарт.

Скорей с горячего песка

В прохладный водный плен!

…Но с детства милая река

Мне только до колен…

В. ЦЕХАНОВИЧ.

// Кузбасс, 1949, 25 августа, с. 3

(ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА: а рядом

Вл. Качин и М. Небогатов…).

Кузбассовцы на фронте

ПОДВИГ ГВАРДЕЙЦА НАЗАРОВА

Ночь была тёмная. Грязь – по колено. Бойцы роты Захарьяна наделали столько шуму, обрушившись на вражеские позиции, что немцы не выдержали и начали в беспорядке отступать.

Когда начинается жаркое дело, ординарец комбата всегда оказывается в боевых порядках стрелков. Уж такова натура сержанта-кемеровца Назарова. Большой любитель рукопашных схваток, стремительных ударов, ошеломляющих врага, вооружённый одним лишь револьвером, подаренным ему командиром, идёт Всеволод впереди, заражая всех неукротимым боевым задором. Неизвестно под каким предлогом, но и в эту ночь Назаров был в рядах атакующих гвардейцев Захарьяна.

Беспорядочным, но интенсивным огнём автоматов, пулемётов и миномётов, частыми залпами «скрипух» немцы хотели остановить наступающих, но бойцы настойчиво вклинивались во вражескую оборону. Вдруг Захарьян остановился.

– Назаров!

– Иду, товарищ командир!..

Вспыхнувшая ракета осветила высокую фигуру сержанта.

– Слушай, Назаров!.. Справа идут наши танки. Беги, скажи танкистам. Огонь их пулемётов задевает правый фланг моей роты, не даёт мне продвигаться вперёд.

– Есть!

– Будь осторожен. Иди!

Назаров побежал.

***

Он предупредил танкистов, и рота снова сделала рывок вперёд. На обратном пути Назаров в темноте натолкнулся на блиндаж. Сержант наощупь нашёл вход, с револьвером в правой руке спустился к дверям и вошёл внутрь. Ручным фонариком он осветил двухъярусные нары у трёх стен, стол посредине блиндажа, две рации и полевую сумку на столе, провёл лучом справа налево и застыл на месте от неожиданности. Перед ним плотной тёмной массой, прижавшись друг к другу, стояли немцы. Рослый фриц с дико взлохмаченной шевелюрой держал в руке револьвер, направленный прямо в лицо сержанта. Но немец видел только луч фонарика, не знал, кто перед ним, и потому не стрелял.

Дело решала секунда.

Назаров пригнулся, пулей кинулся в дверь и выпрыгнул из щели. Вспышки выстрелов орудий, словной молнией, осветили поле боя. У блиндажа никого не было. Назаров был один против трёх десятков вооружённых немцев.

Есть в жизни солдата моменты, когда его судьба и исход борьбызависят от того, сможет ли он собрать и напрячь всю свою волю, все свои силы, сумеет ли подавить робость, слабость и нерешительность, свойственные человеку. В такие моменты слабый теряется, гибнет, и слово «трус» клеймом позора ложится над его именем, крепкий духом оказывается сильнее десятков врагов и становится героем.

Никто не помешал бы Назарову уйти. Наконец, он смог бы доложить командиру о встрече с неприятелем, просить поддержки. Гвардеец остался один на один с врагом. Не безрассудная дерзость и не ложная гордость остановили его. Противник мог уйти. Трудно было выбрать более выгодный момент. Долг солдата подсказывал Назарову воспользоваться сложившейся обстановкой, с каким бы риском это ни было связано.

***

Сержант прилёг в канавку правее входа в блиндаж. В ту же минуту из щели вынырнула голова в каске. Назаров выстрелил из револьвера. Немец скатился вниз. «Без гранат не обойтись!» – мелькнуло в мозгу сержанта. Не спуская глаз с блиндажа, он отполз на несколько шагов назад и наткнулся на труп бойца. На поясе убитого гранат не было. Тогда Назаров развязал вещевой мешок солдата. Завёрнутые в бельё, лежали там три резервных лимонки. На дне мешка нашёл он тщательно запакованные запалы. Назаров вставил их в гранаты.

Затем он подошёл к блиндажу, из которого доносились голоса немцев, и, выдернув кольцо, швырнул одну гранату в распахнутую дверь его. Земля дрогнула от взрыва. Из окна блиндажа Назарова обдало горьким дымом. – «Хэндехох!» – громко крикнул сержант и, ожидая ответа, прислушался. Из блиндажа доносились стоны и отдельные выкрики. В дверях никого не было. Вдруг что-то блеснуло. Револьверный выстрел прогремел в окне.

– Мало вам, сволочи! – разозлился Назаров. Вторая граната полетела в дверь. Когда рассеялся дым от взрыва, сержант снова прокричал: «Хэндехох!» Но, как и в первый раз, услышал в ответ только стоны и крики раненых. Тогда Назаров бросил внутрь блиндажа последнюю гранату, со взведённым револьвером спрыгнул в щель и шагнул к двери. Навстречу сержанту, едва не опрокинув его, метнулся фриц.

– Рус! Я не немец! Мне 19 лет!.. Не убивай!.. Рус, не убивай!

Назаров остановил луч фонарика на бледном, жалком лице солдата.

– По-русски понимаешь, фриц?

– Да, рус!..

– Есть ещё живые в блиндаже?

– Да, рус!..

– Выводи всех!..

Сержант стоял у дверей, опираясь спиной о земляную стенку щели, слушая галдёж внутри блиндажа. Секунды растягивались в долгие минуты. «Убьют, сволочи!» – думал Назаров, чувствуя, как отчаянно бьётся сердце.

Необходимо было что-то предпринять, иначе немцы заподозрили бы слабость своего противника. Блеснула мысль. Да. Это подхлестнёт их.

– Пулемёты к бою! – громко закричал Назаров, словно в его распоряжении был пулемётный взвод. В ту же минуту из блиндажа выскочил первый фриц, за ним второй и третий. К ногам сержанта, звякая, падали немецкие автоматы. Перед дулом револьвера фрицы послушно вытягивали вверх дрожащие руки. Один из немцев пытался проскользнуть вооружённым. Назаров снял у него с пояса тяжёлый немецкий парабеллум. Два последних фрица бросили на дно щели ручные пулемёты. У блиндажа кучкой сбились 12 пугливо озирающихся немцев.

– А ну! В колонну по два становись! – скомандовал сержант. Фриц, говорящий по-русски, тотчас перевёл его слова и стал первым в колонне.

– Бегом марш! – приказал Назаров. Пленные побежали, понукаемые его окриками. Быть может, в темноте фрицам виделись многочисленные фигуры конвойных, потому что, даже упав, немцы вздёргивали вверх руки!..

***

Как-то гвардии сержанта Назарова спросили – неужели ему не было страшно перед целой толпой врагов.

– Спрашиваете! – сказал Назаров. – Что я, каменный, что ли? Только они меня больше боялись, чем я их.

В бою побеждает тот, кто верит в победу, в ком эта вера и гордое чувство солдатского долга сильнее всего.

Гв. лейтенант В. ЦЕХАНОВИЧ.

// Кузбасс, 1944, 11 марта, с. 2.

Чтобы наш рассказ о трёх друзьях, любивших литературу и занимавшихся ею – каждый по-своему – был более или менее полным, поговорим в заключение о Михаиле Небогатове, «торившем да торившем», по словам Василия Цехановича, свою поэтическую «стёжку». И начнём со стихотворения, опубликованного вослед стихотворению Василия «ОСВОБОДИТЕЛИ ИДУТ» на той же ЛИТЕРАТУРНОЙ СТРАНИЦЕ. Стихотворение Михаила Небогатова называется «ОТЦУ».

Михаил НЕБОГАТОВ

ОТЦУ

Ты помнишь эти времена,

Когда с величьем небывалым

Прошла гражданская война

По всей земле октябрьским валом.

Ты сам в семнадцатом году

Отстаивал в боях с врагами

Пятиконечную звезду,

Неугасающее знамя.

Теперь счастливый труд в стране.

Остались в прошлом гнёт и беды.

Твоя винтовка – на стене,

Как символ мира и победы.

И если новые напасти

Затеют подлые враги,

Зубастые оскалив пасти, –

Мы на удар двойным ответим.

Ты стар, в усах уж снег седин,

Но полон дух твой счастьем жизни,

И молод твой любимый сын,

И молода твоя отчизна!..

Михаил НЕБОГАТОВ.

// Кузбасс, 1940, 31 января, с. 3.

ВЕСНОЙ

Как юность, просто и лучисто,

Как юность, свежести полна,

Разноголосо и ручьисто

В стихи врывается весна.

В любой строке её – кипенье.

И как, скажите, не запеть,

Когда кругом такое пенье –

Весёлых звуков трель и медь!

Под солнечным горячим душем

Шагаешь с ветром бок-о-бок,

А рядом прыгает по лужам

Слепящий огненный клубок.

Глазами жадными лаская

Деревья, встречных, синеву,

С восторгом думаешь: «Какая

Большая радость – жизнь людская!

Как хорошо, что я живу»!

Михаил Небогатов,

работник Кемеровского инвентаризационного бюро.// Кузбасс, 1939, 6 июня, с. 4

(СТРАНИЧКА ВЫХОДНОГО ДНЯ)

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ…