До пятого колена

Хранитель традиций

Белая борода, добрая улыбка, внимательные глаза и взгляд умудренного жизненным опытом человека — Дмитрия Зорькина я знаю давно. И если есть сегодня в России истинные хранители русских традиций, то для меня Дмитрий Федорович точно один из них. Мы познакомились, когда я писала про Петропавловскую церковь в Салаире, где он служит звонарем. Колокольному звону выучился сам — душа попросила. Даже на двери в его комнату-«келью»

(как он называет ее сам) в квартире висит небольшой колокол. Каждый, кто заходит туда, открывая дверь, невольно задевает его и приобщается к звонарному искусству. По совместительству его «келья» является и мастерской для изготовления берестяных изделий. Тонкости берестяного промысла Дмитрий Зорькин тоже постиг сам: однажды купил понравившуюся поделку из бересты, покрутил в руках и подумал: «Да неужто я так не смогу? Смогу!» Интернет тогда не был развит, как сейчас, и, как рассказывает Дмитрий Федорович, к бересте он шел долго и трудно, но все же одолел, покорилась она ему, открыла свои секреты. Как сделать крепкий туесок, солонку или нарядную шкатулку из бересты, для него теперь секретов нет. Увлечений у мастера много — любит рыбалку, уважает охоту, пишет стихи о чУдной салаирской природе и разводит на радость местной ребятне во дворе многоквартирного дома вишневый сад. А еще он назначил себя хранителем истории своей семьи.

О ней он, собственно, и хотел рассказать, когда приглашал меня в гости в этот раз.

Быль о семье Зорькиных

Мудрецы говорят, что каждый уважающий себя человек должен знать родословную своей семьи минимум до седьмого колена. Дмитрий Федорович знает до пятого и рассказывает ее с большой любовью — будто сказку или быль, в которой, как и положено, есть и свои добрые герои, и испытания для них. «У меня родители родом из села Борисово Залесовского района Алтайского края, — рассказывает Дмитрий Федорович. — Там мои деды, прадеды жили. Моего прадеда Минея Тимофеевича Зорькина привезли на эту землю в 1860 году десятилетним пацаном из деревни Чугурово Пензенской губернии (сейчас Пензенской области), которая находится на границе с Мордовией. Видать, в те годы была какая-то реформа, потому что с тех краев было массовое переселение мордвин в Сибирь. Вот и мой прапрадед Тимофей с семьей решили переехать. Достоверно не знаю, но думаю, что люди переселялись, чтобы освоить богатые сибирские земли. Прапрадед Тимофей человек был трудолюбивый, стал пахать, сеять, зажили хорошо. Миней вырос крепким, работящим. Нанялся он в работники к одному зажиточному человеку — Павлу Мамулькину, который был родом из Мариинска. Сильный и толковый Миней хозяину понравился, и он предложил ему жениться на его дочери Марии. Невеста была немного постарше жениха, но Минею понравилась, и он согласился. Эту Марию, мою прабабушку то есть, я видел, когда был пацаном, она прожила 113 лет! Была уже вся белая, слепая, глухая, в баню ее сыновья на руках носили — ну, 113 лет все же, что вы хотите! Но что удивительно, всех внуков, правнуков узнавала: пощупает за руку, скажет: «Это Вова, а это Коля…» В общем, поженились они тогда с Минеем. Тесть справил им дом, дал корову, лошадь, маслобойку. Ну, и зажили они крепко, народили детей. Никита у них первый родился, это уже мой дед, потом пошли Иван, Степан, Марфа, Анисья, Аксинья, Алексей. От всех пошли корни. Все были работящие, жили хорошо, долгожители. Но время такое непростое выпало – раз, и «кулацкая» реформа. Стали их притеснять. А Миней жил вроде как на отшибе в деревне, отдельно немножко,

до-о-олго его уговаривали вступить в колхоз, а он все не шел. Ну, за то и поплатился. Нашли причину и посадили его в тюрьму в Барнауле на год или полтора. Имущество, конечно, все отобрали. Семью, к счастью, не тронули, хотя вполне могли и сослать куда-нибудь, в те годы такое часто бывало. А в тюрьме с Минеем беда случилась. Там уголовники, то ли их натравили, то ли сами, прадеда побили, и стал он, когда вышел на волю, болеть. Прожил после освобождения недолго. Но знаете, что удивительно? Не зря говорят, что человеку многое передается от предков. Я знаю, что Миней, когда они еще жили до коллективизации своим хозяйством, был в церкви старостой и служил звонарем. Получается, у меня любовь к звоннице и колоколам – это от него». Дмитрий Федорович задумчиво погладил свою серебряную бороду и продолжил: «Коллективизация пошла полным ходом. Кого просто раскулачили, кого посадили, кто успел убежать. Многих ссылали в Нарым, как, к примеру, моих предков по материнской линии. Но у Марии дети все выросли, у Никиты уже родился старший сын Федор — это отец мой, потом второй – Владимир, мой дядька. В Салаир они всей семьей переехали прямо перед войной.

Что примечательно. На фонте у прабабушки воевали два сына – Иван и Степан, и внуки — мой отец и дядька. Были у них ранения, контузии, но все четверо вернулись домой живыми. Прабабушка Мария, говорят, была молитвенница крепкая, думаю, ее молитвами все живы и остались. Отец мой воевал на 2-м Белорусском фронте, был артиллеристом, защищал Ленинград, имеет много наград, но о нем я как-то уже рассказывал в «Знаменке», повторяться не стану. Лучше расскажу, как я съездил на родную землю, чтобы поклониться своим предкам».

Мордовские корни

Дмитрий Федорович рассказывает, что когда прапрадед Тимофей с детьми уезжал на Алтай, провожал их отец Тимофея Макарий, приходящийся Дмитрию Зорькину прапрапрадедом. Макарий был настоящим мордвином, как и большинство приехавших в те годы в Борисово переселенцев. Село Борисово стало мордовским селом. Здесь говорили на мордовском языке, пели мордовские песни, чтили свои традиции. Все это богатство предки Дмитрия Федоровича смогли сохранить и передать ему. Мордовский язык он хорошо знает. По моей просьбе даже затягивает на мордовском несколько частушек, а потом и песню, в которой я легко узнала мелодию «Огней так много золотых…».

В общем, лет 15 назад потянула Дмитрия Федоровича родная земля, и он решил побывать на исторической родине. Сел на мотоцикл и приехал в Борисово. На скамейке у магазина, как водится, сидели местные бабушки. «Кто этот парень? Чей? Откуда?» — стали обсуждать они его на мордовском языке, будучи уверенными, что он ничего не понимает. «Зорькин я!» — огорошил их Дмитрий Федорович. «Помню таких», — сказала одна из бабулек. «А где они жили?» — обрадовался Дмитрий Федорович. «Да вон там, за Татаркой», — указала бабушка за реку и взялась показать место, где стоял дом предков Дмитрия Федоровича.

«Показали мне это место, — вспоминает Дмитрий Федорович, — пришел я, а там уж нет, конечно, ничего, крапива одна растет, но все равно сердце защемило, все же предки мои жили здесь… Постоял ради памяти. Потом сходил на старое кладбище, могилы, понятное дело, не нашел, но поклонился дедам и прадедам, переночевал в селе и вернулся домой».

Чтобы помнили

…Вновь защемило сердце у Дмитрия Федоровича год назад, когда он прочел в газете о том, что делегация из Гурьевска побывала в его родном селе и посетила разные достопримечательности. Он знает, что в Борисово есть небольшая церковь и комната-музей, где бережно хранят мордовские традиции – рассказывают об обычаях, собирают одежду, предметы быта, утварь, которой пользовались в мордовских домах. Дмитрий Федорович очень хотел бы побывать в этом музее. Побывать не только для того, чтобы прикоснуться к жизни своих предков, но и для того, чтобы оставить в этом музее добрую память о себе. Он хочет подарить музею несколько берестяных изделий, а главное, готов поделиться воспоминаниями — из истории своей семьи, из переданного ему мордовского фольклора. Чтобы его внуки, которых у него четверо, приехав когда-нибудь на землю своих прадедов, могли сказать, что на их исторической родине от семьи Зорькиных осталось что-то, кроме крапивы, могли с гордостью поведать родословную своей семьи уже не до пятого, а минимум до седьмого колена – так, как, по мнению мудрецов, и подобает каждому уважающему себя человеку.