Война есть война…

Василий Георгиевич Зензин родился в 1922 году в деревне Баган Доволинского района Новосибирской области. Отец в гражданскую войну бывал близ Гурьевска, набирал здесь лошадей в конницу Буденного. Места здешние ему понравились, после войны ­ переехали. На одном месте долго не сидели, отец кузнечил ­ работа ценная, но приходилось ездить по деревушкам, и семью он возил с собой.

Закончив гурьевскую среднюю школу, Вася Зензин поступил на курсы землеустроителей. А после «заболел» авиашколой. Летчиком стать не удалось, не прошел медкомиссию по зрению. Тогда в военкомате предложили пехотное училище. Василий заполнил анкету и заявление, через неделю получил повестку и в мае 1941 года стал студентом Томского Белоцерковного училища.

Пока учился ­ началась война. После выпуска, в декабре 1941 года, попал в Абакан ­ там формировалась 309 дивизия.

«На майские праздники, ­ вспоминает Василийий Георгиевич, ­ сели мы в вагоны и поехали. В Пензе высадились, прошли пешочком километров 12. Оружия пока у нас еще не было. Мы стояли в земляночках, где лук обычно хранят. Оружие подвезли, тогда уже ­ на огневые позиции. Попал я в Воронеж, там, в Петропавловке, недалеко от Лисок, был первый раз ранен. Задело обе ноги, два месяца пролежал в госпитале. Вылечился, направили в распоряжение Сталинградского военного округа, в 64­ю танковую бригаду, мотострелковый батальон. Мы соединились с Южным фронтом и сжали кольцо вокруг города. А там всё балки, овраги глубокие, по ним и пробирались. Запомнился такой случай. Командовал я тогда взводом, выбили мы вшестером немцев из траншеи, заняли их огневую позицию. Только стали располагаться, окопаться еще не успели ­ смотрим, немцы, 2 танка и почти рота пехоты, пошли в контратаку. А у нас противотанковых средств не было. Приготовили гранаты, связали их по 5 штук. Ребята говорят, давай, мол, сразу огонь, а я ­ нет, пусть пехота из­за танков выйдет да поближе подойдет. Смотрим, танки остановились, пехота вышла вперед. Тут уж от сердца отлегло: с пехотой уж справимся, хоть и силы неравные. Открыли мы с ребятами шквальный огонь, автоматы у нас были, ручной пулемет ­ отогнали немцев, много их полегло. С танками мы, скорее всего, не справились бы. Но и они попятились и отошли».

В январе 1943 года Василий Георгиевич получил второе ранение. 4 месяца лежал в госпитале под Саратовом. На этот раз «отказала» рука, отпустили домой. Но дома, как говорится, и стены лечат. Побыл немного, и снова на фронт, на этот раз 2­й Белорусский. С ним Василий Георгиевич прошел уже до конца войны. А в марте 45­го, когда уже чувствовался запах победы, на территории Германии его ранило в голову. Это ранение было самым серьезным, в госпитале пришлось отлеживаться 8 месяцев, пострадал глаз, врачи извлекли множество осколков, но несколько осталось до сих пор. «Прижились», и пока не тревожат, Василий Георгиевич их удалять не дает.

Сталинградская битва, по его мнению, действительно стала переломной. И немцам нос утерла, и Японию насторожила, и настроение у бойцов стало совсем другим. А о геройстве он рассуждает так:

­Поначалу, когда только на фронт попал, действительно было стремление: вперед, скорее. Но когда на себе почувствовал раны, боль, тогда стал больше головой думать и действовать, как подскажет обстановка, чтоб и себя, и подразделение, роту сохранить, и врагов одолеть. Чего храбриться? Война есть война...