Про огонь, воду и железный характер

День рождения отменила война

22 июня 1941 года в доме Кропотовых с самого утра готовились к празднику – наводили порядок, стряпали пироги, крошили винегрет — у одного из четырех сыновей — Вити — на следующий день были именины, 13 лет. Мальчишка только-только окончил четвертый класс, и накануне даже получил за отличную учебу от школы очень ценный по тем временам подарок – коробочку цветных карандашей. А впереди его еще ждали поздравления, целое лето счастья с походами в лес, танцами в клубе и купанием в теплой реке с местными мальчишками. Но это было с утра. А после обеда до их деревни Токарево в Кировской области дошла страшная весть, что началась война… Виктор Николаевич не может сказать, кто именно принес эту новость, перечеркнувшую его детские мечты и планы на долгие годы, зато отлично помнит то ощущение ступора, которое накрыло всю их семью и всю деревню… Народ на какой-то момент словно бы застыл, оцепенел, а потом очнулся, и началась дикая суматоха — понеслись по деревенским улицам женский вой и детский плач.

Два Николая

…23 июня, прямо в несостоявшийся Витькин день рождения, ввели продуктовые карточки, и все товары из магазина в одночасье исчезли. Старшего брата Вити — Николая — в тот же день взяли на фронт. Пироги, приготовленные для празднования дня рождения, положили Коле в дорогу. На прощание обнялись по-братски… И все. Николай успеет написать родным лишь одно письмо: «Подъезжаем к Москве…» Оно придет через две недели после начала войны. Больше о Николае семья не услышит никогда, даже похоронка на него не пришла. Предполагают, что их эшелон попал под бомбежку на подступах к столице.

…Вторым из семьи на фронт взяли отца, тоже Николая, но это будет не сразу, а уже в конце 1942 года. Известие о гибели отца придет семье в начале 1944 года. Спустя десятилетия Кропотовы узнают, что погиб глава семьи 3 февраля 1944 года в Калининской области, похоронен в братской могиле у деревни Фелистово.

Голодное время

До войны Кропотов-старший работал лесорубом, поэтому семья жила не в самой деревне, где у них был дом, а прямо в лесу, в бараке, построенном для семей лесорубов. С началом войны работы по заготовке леса практически сразу свернули, и отец перешел работать в деревню кузнецом. Но вернуться в свой дом, где был огород – большое подспорье в голодное военное время – семья уже не смогла, его заняли эвакуированные семьи.

Выживать без своих овощей было тяжко. Первое время жили тем, что зарабатывал отец, а когда он ушел воевать, Витя со старшим братом Алексеем остались за кормильцев. Нанимались по деревне — кому дров напилить, кому огород вскопать. «Целый день на жаре, под дождем, на холоде, комары грызут, оводы бьют, — вспоминает ветеран, – а куда деваться? Работаем. Есть-то хочется. Дадут нам за целый день работы булочку, мы и рады, матери несем и младшему братишке Женьке». Мама, по словам Виктора Николаевича, работать не могла, после гибели сына и мужа у нее отказали ноги, передвигалась по комнате ползком.

…Брат Алексей на фронт ушел почти следом за отцом, но поучаствовать в боях и отомстить за отца и старшего брата у Алексея не получилось. После учебки его, как образцового ученика, оставили там преподавать. В письмах домой Алексей писал, что лучше бы воевал, чем изо дня в день отправлять мальчишек на верную гибель… Жаловался, что пишет начальству рапорт за рапортом с просьбами отправить его на фронт, но их оставляют без ответа. Однажды руководство, вроде, дало добро на отправку его на фронт, но тут же опомнилось, Алексея сняли с поезда и вернули в учебку.

…С отъездом Алексея уже Витя с Женькой ходили по деревне – когда с пилой, когда с лопатой, но больше с котомкой — в надежде, что кто-нибудь что-нибудь подаст. Бывало, и по полям ходили, собирали мерзлые овощи, травы, колоски – тем и выживали.

Первое испытание водой

Свое первое испытание водой ветеран прошел еще в то время, когда брат Алексей был дома — ранней весной 1942 года. Для фронта нужно было отправить из колхоза лучших лошадей. Скакунов отобрали, а переправить их через речку поручили Алексею и Вите. Переправлять решили по льду. Благополучно добрались до середины реки, и вдруг один из коней решил повернуть назад. Лед не выдержал нагрузки, и весь связанный меж собой обоз ушел под воду, и мальчишки – вместе с ним.

Алексей, будучи постарше и попроворней, заскочил на одного из коней и спасся, Витьке же повезло меньше — он оказался под лошадьми. Изо всех сил парнишка греб руками и бил ногами, старался вынырнуть, но лошади и куски льда толкали его ко дну. Одежда в ледяной реке сразу намокла и камнем тянула вниз. Виктор Николаевич помнит, что в какой-то момент уже попрощался с жизнью, но, видно, характер, сызмальства несгибаемый, не дал сдаться. Он выплыл, а потом бежал еще с километр по жуткому морозу до ближайшей избушки. Одежда стояла колом, ноги не гнулись, но он бежал. Лошади тоже все спаслись, их вытащил из реки один из сильных коней, запряженных впереди.

Своя война

А однажды на деревенской мельнице случилась авария – прорвало запруду. Спасали мельницу всей деревней, так как хорошо понимали, что без мельницы нельзя, пропадут. Витя тоже старался изо всех сил – без устали рубил и таскал из леса небольшие деревца. Когда порыв устранили, мельник вдруг предложил: «Пойдешь ко мне в помощники?» То ли пожалел трудолюбивого мальчишку, то ли и правда помощник ему требовался.

На этой мельнице Витя и проработал до конца войны. Спал на сколоченных досках, работал круглый год без выходных. Мололи в основном колхозное зерно. Привозили с полей пшеницу, а на фронт отправляли муку. «Деревенские же несли на мельницу что попало, — рассказывает Виктор Николаевич, — сушеные картофельные очистки, собранные колоски, травы. Принесут маленький мешочек, мы размелем, а они пекут из этого хлеб и едят». За работу на мельнице им не платили, работали за еду — пекли хлеб из той пыли, что оседала на мельничных полатях. «А иногда, — вспоминает Виктор Николаевич, — работаешь-работаешь, проголодаешься, подставишь ладошку под мучной ручеек, пару горсток съешь, водой запьешь – вроде и сытый».

Отдельная война, ежедневная и беспощадная, у Витьки была с полчищами крыс, атаковавших мельницу. Он бил и давил их, чем придется — лопатой, ногами, голыми руками, а они все не отступали и не отступали… «Наверное, — думал иногда Витька, — также бьют ненавистных фашистов и наши войска», — и бросался в бой с новыми силами.

…Тяжелее всего приходилось на мельнице зимой, когда речка покрывалась льдом. Тогда, чтобы не останавливать работу, в реке рубили лунки, а с огромных мельничных колес лед отдалбливали по очереди. «Долбишь, долбишь, вымокнешь весь, а на улице мороз под тридцать градусов, ветер пронизывающий. Одежонка же вся худая, на ногах — лапти. Продрогнешь так, что потом полночи у печки отогреться не можешь», — вспоминает ветеран и говорит, что это тоже было его испытание, закалка водой. «И Ваш вклад в Победу», — добавляю я от себя.

Закалка огнем

Вторую закалку, огнем, Виктор Николаевич прошел уже после войны, когда приехал вслед за будущей женой Верой Анисимовной в Гурьевск, и устроился подручным сталевара в мартеновский цех Гурьевского металлургического завода. Правда, до этого он успел еще отслужить 4 года в армии. Служил в Таллине, в береговой охране Балтийского флота. Получил знак «Отличник ПВО».

На заводе все 26 лет работы был в самом пекле — у мартеновской печи. Прошел путь от третьего подручного до подменного сталевара. Много раз был победителем соцсоревнований, получил звание Почетного металлурга и много-много других высоких наград.

Был момент, когда судьба уготовила Виктору Николаевичу настоящее испытание – на работе его зажало меж вагонами и практически раздробило таз. Еще немного и раздавило бы насмерть. Все были уверены, что ходить металлург точно больше не будет. Трехлетняя дочка плакала над отцом и жалела его, 15-летний сын хотел бросить учебу и пойти работать. Но Виктор Николаевич запретил, дал сыну слово, что поднимется, и сам будет содержать семью. Перенес операцию, долго лежал на вытяжке с пятикилограммовыми гирями на ногах. Но что ему эти гири после той ледяной одежды, что тянула его во время войны ко дну в полынье?! Пустяк. Он выдержал! А потом, шажок за шажком, превозмогая дикую боль и страх упасть и не подняться, заново учился ходить. И научился! Вернулся на работу, в свой любимый мартеновский цех. А после выхода на пенсию еще 10 лет трудился от завода на стадионе «Металлург».

…23 июня Виктору Николаевичу исполнится 92 года, но он по-прежнему полон сил и оптимизма. И, как и 80 лет назад, ждет поздравлений с днем рождения, теплого лета, посиделок в клубе, где всегда первым выходит на танцевальную площадку. А если и приключится, говорит, какая беда, вроде коронавируса, это не страшно. Булатная сталь не гнется под натиском противника. Человек с двойной закалкой не сгибается от ударов судьбы!