Дети войны

«Погоныч»

Первое тягостное воспоминание бабушки Лены связано с началом войны. Жили они тогда с родителями, младшим братом и сестрой в поселке Новотроицк республики Казахстан. Как только было объявлено о нападении Германии, мужчин-односельчан стали массово забирать на фронт, и их маленький дружный поселок наполнился рвущими душу рыданиями женщин и плачем детей. А уже на следующий день после ухода на фронт мужей и отцов как-то вмиг постаревшие женщины и повзрослевшие дети молча взвалили на себя весь груз мужской работы и тянули его до конца войны.

…Илью Ильича, отца Лены, забрали на фронт чуть позже — в 1942 году, и Лена с мамой и младшим братишкой Ваней трудились и за себя, и за ушедшего воевать главу семьи. Было Лене на тот момент всего 12 лет. Ей бы в третий класс идти, а она пошла работать в местный колхоз. Благо, делать умела все – и траву косить, и корову доить, и хлеб печь. В колхозе кем только не работала — и пахала, и сеяла, и зерно веяла, и даже обеды для колхозников готовила. Вспоминает, как работала на «бороне». В борону впрягали быков или лошадей, а они с подружкой придерживали ее сзади. Рядом с ними «погонычем» работал маленький, худенький семилетний мальчишка, в обязанности которого входило направлять тех самых запряженных лошадей и быков. Лена его очень жалела — за то, что вечно недоедал, что в первый класс так и не пошел, за то, что даже звук «р» не научился выговаривать. «Картавый, но очень потешный был парнишка, все частушку мне пел, — вспоминает с улыбкой Елена Ильинична: «Доогая бабка, подаи мне ыбку, а я тебе, бабка, сыгаю на скипке»… На скрипке он так никому и не сыграл, умер вскорости после окончания войны – сказались тяжелые условия, в которых пришлось работать. Звали его Андрей Колюжный». К сожалению, по словам Елены Ильиничны, многие дети повторили его судьбу. По крайней мере, почти все ее военные подружки после победы ушли одна за другой…

Большой живот

Работать и детям, и взрослым приходилось, конечно, на износ. График был простым: ежедневно от темноты до темноты. Ночевали прямо в поле. «Соорудим что-то вроде балагана и как поросята в нем спим вповалку, — рассказывает Елена Ильинична. – Одеты были плохо. На ногах носили поршни. Вы и не знаете, что это такое. Это обувь из невыделанной шкуры теленка. Из нее вырезали кусок, под пальцы ног одну часть шкуры сшивали, а по краям делали прорези, через которые попускали полоски из тех же шкур. На жаре поршни быстро высыхали и начинали стягивать ноги. Чтобы этого не происходило, на время обеда и сна мы бросали поршни в воду, где они разбухали и становились похожими на лягушек. Ходить в такой мокрой обуви было скользко и неприятно, но другой просто не было». Кормили маленьких колхозников тоже очень плохо. Питались, чем придется: варили из перетертого зерна «затеруху», рвали пучку и кислицу.

Взрослым было не легче. Елена Ильинична с грустью вспоминает, как после окончания войны кто-то, глядя на большой живот ее мамы, сказал ей вслед: «Такая старенькая, а беременная…» «Мама была не беременной, а надорванной на работе, большой живот у нее был из-за пупочной грыжи», — говорит Елена Ильинична. У других ее односельчан животы раздувались от голода и загнивавшей в кишечнике и желудке непривычной для человека пищи – трав и корений. Был момент, когда мама Елены Ильиничны и ее младший братишка Иван тоже стали пухнуть от голода. Когда это случилось, их семье выделили от колхоза пуд муки, и их удалось спасти, но были и те, кто умирал от голода. Умирал, выращивая хлеб и скотину! Кажется, только руку протяни — и будешь сыт, но без спросу горсть зерна взять было нельзя, трех подружек Елены отправили в тюрьму только за то, что они подобрали на убранном поле упавшие колоски. Каждой дали по три года.

Еще Елена Ильинична вспоминает семью сосланных в начале войны из Подмосковья в их деревню советских немцев. Семья эта состояла из восьми человек. Отца отправили в трудармию (на фронт немцев не брали), а мать и шестерых детей – мал мала меньше – поселили в бараке. «У нас хотя бы огороды и скотина были, а у них ничего. Чтобы не умереть с голоду, эти ребятишки собирали очистки и ели», — говорит Елена Ильинична. А однажды она стала свидетелем страшной картины. Эти малыши шли по поселку и изо всех силенок толкали вперед телегу, на которой лежала… их мертвая мать. Женщина была едва прикрыта какой-то старой тряпицей, и было видно, насколько распухшей от голода она была. «Я не знаю, помогал ли им кто-то копать могилу или им самим пришлось это делать, — плачет Елена Ильинична. – И как они выживали одни до возвращения отца, тоже не знаю, но до сих пор их помню».

После войны

Сообщение о победе селяне встретили слезами. Плакали от счастья, плакали от горя. Семья Лены оплакивала ее отца. Повоевать ему почти не довелось. Почти сразу после его отъезда им принесли похоронку. А вот о том, что убит и похоронен Илья Ильич был под Москвой, они узнали уже много позже.

Легче после окончания войны селянам не стало. Жить впроголодь им пришлось еще почти долгих пять послевоенных лет. Именно из-за голода семья Лены решила переехать в село Бестерек Урджарского района, где жил ее дядька. На новое место приехали на почти пустой бричке, к которой были привязаны корова и две телки. Больше никаких пожитков у них не было. Поселились в пустующем доме чабанов, на работу Лена устроилась в местный колхоз.

Здесь же, в поселке, она познакомилась с будущими мужем — Павлом Ромашкиным. Павел был братом Лениной подруги Зои. Она-то молодых и познакомила. «Мы были бедные, а они еще беднее. Из-за того, что отец у них был ветврачом, им приходилось ездить из колхоза в колхоз, поэтому даже собственного дома они не нажили», — вспоминает Елена Ильинична. Но на бедность в те годы никто не обращал особого внимания. Молодые люди друг другу понравились, и этого было достаточно.

И в песне счастье

Не понравиться Елена — певунья и плясунья, душа любой компании — конечно, Павлу не могла. Песня – это вообще отдельная история в жизни Елены Ильиничны. Пела она с самого детства. Бывало, глаз еще с утра не откроет, а уже песню затянет. «Ох, Лена, пропоешь ты свое счастье», — вздыхала, слушая дочь, мама. Но вышло наоборот — именно песней — легкой, душевной, трогательной — увлекла Лена молодого тракториста, с которым и прожила много счастливых лет.

«Замуж я по бедности выходила в фуфайке, – рассказывает Елена Ильинична. – Никакой свадьбы, конечно, не было, сходили в сельсовет, расписались, да и все».

В Урджаре у них с мужем родились три дочери – старшая Галина и двойняшки Зоя и Ольга. «Когда родились двойняшки, — со смехом вспоминает Елена Ильинична, — я так плакала в роддоме! Мне было стыдно, что все рожают по одному ребенку, а я сразу двоих родила. Рыдала, пока свекровь не успокоила, сказав: «Не переживай, всех вырастим!»

И действительно вырастили. Да еще всем на зависть. Много раз говорили Елене Ильиничне знакомые, что повезло ей с дочерьми, и сейчас частенько говорят.

В Малую Салаирку Ромашкины переехали в 1992 году. К сожалению, через четыре года после переезда мужа Павла Семеновича не стало… Но Елене Ильиничне Бог подарил счастье увидеть не только как выросли дети и растут внуки и правнуки, но и дождаться праправнучку.

Все эти годы она не расставалась и с песней – 15 лет пела в местной фольклорной группе «Сударушки» и дарила односельчанам хорошее настроение, и сегодня частенько поет, оставшись дома одна — когда на душе радостно или, наоборот — когда нахлынут тягостные воспоминания.

Но недавно у Елены Ильиничны был приятный повод для пения — 25 мая ей исполнилось 90 лет, и с юбилеем ее приходили поздравить не только многочисленные родственники, но и односельчане из совета ветеранов. И пусть от страшных воспоминаний о войне Елене Ильиничне по-прежнему никуда не деться, главное, что ей есть с кем их разделить, есть, кому рассказать. Нет, не о себе, в первую очередь, о тех, кто так и не успел пойти в первый класс, не научился играть на скрипке, завести семью и испытать счастье стать прапрабабушкой…