Меню
16+

«Знамёнка». Газета Гурьевского района Кемеровской области

06.05.2016 10:53 Пятница
Категория:
Тег:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 18 от 06.05.2016 г.

«Зона отчуждения» в жизни Михаила Хвостунова

Автор: Ольга Силиванова

26 апреля исполнилось 30 лет со дня крупнейшей в мировой истории аварии на Чернобыльской АЭС, когда на станции произошел взрыв четвертого энергоблока. В результате аварии в атмосферу попало огромное количество радиоактивных частиц, была заражена территория более чем в 150 квадратных километров. Облучению подверглись, по некоторым данным, порядка 8 миллионов человек, и сотни тысяч людей принимали участие в ликвидации последствий аварии. Почти полгода вместе со своими сослуживцами боролся с последствиями аварии и разведчик-дозиметрист Михаил Алексеевич Хвостунов.

О трагедии узнал из новостей


В 80-х годах Михаил Алексеевич Хвостунов с семьей жил в Казахстане, работал бурильщиком в геологоразведке. Он вспоминает, что когда 27 апреля 1986 года в новостях передали о том, что на Чернобыльской АЭС произошла авария, никто особо-то и внимания не обратил на это сообщение. Умалчивались масштабы трагедии, чтобы не нагнетать обстановку, не допустить паники.


«В свое время я проходил службу в химвойсках, – вспоминает Михаил Алексеевич. – И вот в январе 1987 года нас, военнослужащих запаса, стали готовить к отправке, а куда точно – никто и не знал. Мы стали проходить медкомиссии, сначала городскую, потом областную.И только за день до отправки нам сказали, что мы едем на ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС. Совсем молодых парней и женатых, у кого не было детей, оставили дома. Видимо, боялись за здоровье от последствий радиации». Военные паниковать не привыкли, приказ есть приказ. Только матери, жены и дети плакали, провожая своих солдат… Нет, не на войну, но сердцем чувствовали, что беда там огромная.

Походы в ад


Был сформирован среднеазиатский полк, в который и попал Михаил Алексеевич Хвостунов. Военных привезли в тридцатикилометровую зону загрязнения радиацией, так называемую зону отчуждения. Все жители отсюда были эвакуированы. Посреди поля был разбит палаточный военный городок. И после нескольких дней адаптации военнослужащие приступили к работе.


Михаил Алексеевич попал в роту разведки. Через день, а то и каждый день по 3-4 часа военнослужащие на специальных военных машинах ездили в деревни и села измерять радиационный фон. В машинах были люки, в которые они высовывали приборы и измеряли радиацию: если радиационный фон земли в допустимой норме, то солдаты уже пешком ходили и делали замеры, а если радиация оказывалась выше допустимой отметки, то ставили вешки о том, что эта местность сильно заражена.


Во время работ одеты военнослужащие были не в общевойсковой защитный комплект, а в костюмы из толстой материи, пропитанной специальным раствором. И каждый раз одежду, в которой работали военные, уничтожали, а им выдавали новую.


«До сих пор перед глазами стоит, как мы заезжали в «вымершие» деревни и села, – рассказывает Михаил Алексеевич. – Неприятно, скорбно было на душе тогда. Кругом ни одной живой души – ни людей, ни животных, ни птиц. Трава была зеленая, а вот деревья стояли желтые, как будто обожженные. И только комары там летали огромные, их радиация не погубила».


Через два месяца их роту перебросили в Чернобыль, еще ближе к месту аварии. Поселили военнослужащих в заброшенной школе, а работать они ездили на станцию – проводили дезактивационные работы в третьем блоке.

Подразделения работали поочередно: находиться на территории атомной электростанции разрешалось не более 20 минут. Такое время отводилось уже после девяти месяцев со времени взрыва реактора, а в первые дни и недели туда можно было заходить всего лишь на 2-4 минуты.


Очистка производилась жидким бетоном, который имеет свойство впитывать в себя радиацию. Одно подразделение заливало землю бетоном, а другое через некоторые время, когда бетон застывал, долбило его и вывозило. Все это делалось вручную, потому как высоковольтные провода свисали близко к земле, и машинам было не проехать.


«Заходили мы и в сам блок электростанции, – рассказывает Михаил Алексеевич. – Страха не было, но помещение впечатляло: мягкие силиконовые полы и стены, бронированные огромные двери, а сам центр, где находился реактор, – купол диаметром более 30 метров и вокруг семиметровые графитовые штыри… Мы брали тряпки и специальным раствором каждый день мыли это помещение изнутри – дезинфицировали».


В таком рабочем режиме пролетело две недели. Дольше работать на территории АЭС этой роте было нельзя, и военных перебросили в менее зараженное место.

На страже чернобыльских дорог


Расположился полк в уже знакомом палаточном военном городке. На этот раз вместе с работниками ГАИ военнослужащие дежурили на дорогах и проверяли все машины, выезжающие из опасной зоны. Гаишники останавливали машины, а военные приборами проверяли степень радиационной зараженности. Если радиационный фон допустимый, то машину загоняли в вагон и мыли дезинфицирующим раствором. А если радиация превышала норму, то автомобиль хоронили в технических «могильниках».


«Кормили нас там хорошо, еду привозили качественную, соки каждый день, – рассказывает Михаил Алексеевич. – Меня потом часто спрашивали: а водку давали? Ведь считается, что 100 граммов водки способны выводить радиацию из организма. Да разве ж эти 100 граммов справятся с такой радиацией? Это надо каждый день литр, не меньше, выпивать. Нет, мы работали «на сухую».

Много выдуманного и мало правды


Михаил Алексеевич вернулся домой и снова устроился бурильщиком на родное предприятие. Но в вскоре его друг уговорил переехать в Гурьевск, откуда сам был родом. И вот семья Хвостуновых уже более 30 лет живет здесь. Михаил Алексеевич сначала работал бурильщиком в Барите, потом 14 лет трудился в руднике, работал в «Шестаках», в Новом городке, а сейчас он на пенсии.


Нет-нет, да и вспоминает Михаил Алексеевич время, проведенное на чернобыльской земле. Хорошо, что попал он туда не в первые дни после аварии, а уже через 9 месяцев. Кто знает, как тогда могло бы все обернуться для него? А так, можно сказать – повезло.


Когда он смотрит фильмы или читает книги о чернобыльской трагедии, воспоминания возвращаются с новой силой. «Много выдуманного, а в документалистике далеко не все рассказывают», – так он оценивает воссоздание трагедии в литературе и кинематографе. Получается, что правду о тех событиях знают только люди, которые там были и все видели своими глазами.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

178