Раскрасить черно-белое кино

«Вот так и живем в нашей Сибири девять месяцев в году, словно, в черно-белом кино, – спешит мне навстречу хозяйка бескрайних огородных владений Татьяна Владимировна Гагарина, – Зимой – снег, весной и осенью — грязь, а еще и летом, глянешь, у некоторых хозяев – весь огород бурьяном зарос! Как не надоедает?! Ну, посеяли бы хоть ноготки – дешево и празднично!»

На фоне однотонного пейзажа четыре поблескивающие на солнышке поликарбонатовые теплички со стеллажами, от пола до потолка заставленные ящиками с зеленью, кажутся райскими островками, где хочется остановиться и уже никуда не спешить – просто нежиться в мягком тепличном климате, любоваться всем этим великолепием и думать о чем-нибудь приятном...
Тем временем Татьяна Владимировна, распахивающая передо мной одну за другой тепличные двери, рассказывает историю построения своего бизнеса: «Началось все пять лет назад с поездки в Вишневку. Посмотрела на этот цветущий и процветающий поселок и поняла: выгоден сегодня рассадный бизнес. Мы что в деревне – сеять разучились что ли?!»

Начали Гагарины даже не с теплички, а с обычной грядки, накрытой целлофаном. В качестве эксперимента посеяли свои семена, которые им не стоили ни копейки, – капусту, астры, ноготки. Вместе с помощницами Надей и Наташей вырастили, продали. На вырученные деньги к следующей весне муж Татьяны Владимировны Николай Вахромеевич с сыном Игорем поставили тепличку 6х3 метра. Стоила она тогда 18 тысяч рублей. А чистой прибыли принесла 40 тысяч рублей. «Я считаю, что такая тепличка может сегодня прокормить самого малоимущего пенсионера», – уверенно заявляет Татьяна Владимировна.

За четыре года Гагарины на своем участке построили четыре теплицы. Самая большая – 18х3 метра. От капусты и ноготков перешли к сотням наименований растений и сортов. «Перец болгарский и горький, помидоры, огурцы, капуста, баклажаны, кабачки, арбузы, дыни, сельдерей и новинка сезона экзотический лук-порей «Эксибишен», луковица которого обещает быть 600-800 граммов, – перечисляет мне Татьяна Владимировна. – Из цветов – виолы, бархатцы, гвоздика, розы, однолетние георгины, агератумы, пеларгонии, вербены, сальвии, астры, флоксы однолетние, декоративные подсолнухи, портулак».

Всего не перечислить и не запомнить. Скажу только, что всеми любимых петуний, к примеру, у них высажено 27 сортов! А всего подрастает 300 тысяч корней разной рассады, из которых цветов – 40 тысяч корней.

И все до последнего корешка раскупается. Берут частники, администрация для городских клумб, магазины, парикмахерские, банки – все, кто хочет сделать жизнь хоть чуточку наряднее и красочнее.

На будущий год у Гагариных в планах построить капитальную зимнюю теплицу, где можно было бы выращивать рассаду для любителей экзотических цветов – вроде, фуксий и амариллисов, и просто дешевую зелень на зимний стол жителей района – укроп, петрушку, салат.
Наработанные годами секреты бизнеса Татьяна Владимировна открывала передо мной так же легко, как и тепличные двери.

Мы уже писали о животноводческой ферме три года назад. Сегодня же их молочный гурт насчитывает 100 голов. Бизнес налаженный, хотя прибылей больших не приносит, вернее, всю прибыль пока съедают взятые на технику кредиты. Тогда Татьяна Владимировна говорила о том, что рано или поздно государство повернется к молочному животноводству лицом. Сегодня она все так же непоколебимо уверена в этом. Оптимистка! Не жалуется, но рассказывает, что если бы не ее теплички, не знает, как бы они продержались несколько последних лет.

Ферму в будущем планирует передать сыну Игорю: он зоотехник с образованием. А себе хочет оставить теплицы – приличная добавка им с мужем к пенсии.

По образованию Татьяна Владимировна торговый работник. Мне стало интересно: почему, когда сегодня половина страны продает и перепродает, она этим не занимается?

«Пробовала, не мое», – отвечает. И, наверное, в десятый раз терпеливо повторяет, что каждый должен что-то ПРО-ИЗ-ВО-ДИТЬ!

«Я хочу просыпаться рано утром, – делится она сокровенным – видно, думанным-передуманным на сто раз, – и знать, что никто не будет диктовать мне условия. Я – производитель и сама устанавливаю цену. У меня семена, кроме гибридов, свои, земля – моя. Своим «оптовикам-перекупщикам» говорю: взяли у меня капусту по 5 рублей, накрутите 2-3 рубля, и хватит, не крутите вы три цены. Лучше продать дешевле, но больше! Нет у наших людей таких денег – платить по 15 рублей за корешок капусты!

В этом году решила: сама встану в мае на рынке на «Заводской» и всю свою капусту продам по 5 рублей, я своей репутацией дорожу!»

«А конкуренции я не боюсь, – возвращается Татьяна Владимировна к начатому разговору. – Знаю: не хочет у нас народ работать. Лучше на бирже будет стоять и ждать от государства подачек. Например, спрашиваю 18-летнюю девчонку: какие планы на жизнь? Отвечает: «Пока не знаю». Зато собирается рожать «для себя». Это, конечно, ее право. Но, если рожаешь, то должна знать, что сможешь ребенку дать. А то потом получается: родила, через месяц ребенок уже не нужен. Куда его? В детский дом!»

«Растение и то полива да подкормки требует, – подключается к разговору одна из помощниц Татьяны Владимировны – Наталья. – И ухаживать за ним надо, да не один день! Я вот каждому росточку, как ребенку, говорю: давай, мой маленький, приживайся, расти. А ребенок – это не растение!»
Выросшая в детском доме Наталья попала к Татьяне Владимировне шесть лет назад – в момент, когда, казалось ей, жизнь рухнула. Сейчас смотришь на нее и радуешься: шустрая, веселая, говорливая, работа в ее руках так и спорится. А тогда – с замужеством не сложилось, профессии не было, жилья – тоже. Зато, не скрывает, была тяга к разгульной жизни.

«Не знаю, – не стесняется она сегодня признавать свои прошлые ошибки, – что со мной было бы, если б не Татьяна Владимировна… Она мне толчок к жизни дала, два года «ломала» меня – учила работать, ругала, но не выгоняла. Может, разглядела во мне что-то... Все мысли черные ушли – за работой некогда о плохом думать – встаешь в половине шестого утра и ложишься, бывает, к полуночи. Сейчас удивляюсь: как я раньше так жила?! Как могла с мужем на спор пить: кто больше? А ведь тогда казалось, что весело жила, ярко».

«А я никого никогда не гоню, – говорит Татьяна Владимировна. – Учить – учу. Но у меня так: либо научишься работать, либо – сам уйдешь. Это как с растениями. Вот, бывает, посмотришь – с виду такой хороший расточек, поливаешь, удобряешь его, а он все равно чахнет и пропадает, потому что изнутри гнилой был. А другой – невзрачный, но подкормишь маленько, и пойдет он в рост, распустится – не узнаешь».

За эти годы Гагарины стали для Натальи всем – и работодателями, и семьей, которой у нее никогда толком не было. Они отдали ей домик, который купили вместе с соседним участком. «Хочется же, наверное, и свою семью завести?» – спрашиваю. «Мечтаю, конечно, но пока, – говорит, – никуда не тороплюсь». «А если и надумает уходить, – добавляет уже Татьяна Владимировна, – я за нее спокойна, теперь она не пропадет».

Вторая помощница Надежда – менее разговорчивая и открытая, чем Наталья. Но по нескольким фразам понимаю, что судьба у нее в чем-то схожа с Натальиной, и работа у Гагариных тоже отогрела, вернула ее к жизни.
Женщины разговаривали со мной и ловко рассаживали подросшую рассаду по ящикам, только успевая отставлять готовые в сторону. А я все смотрела на этот бесконечный процесс, и не могла взгляд оторвать, решиться попрощаться.

«Да вы сюда летом приезжайте, когда мы цветы в палисадник и вазоны высадим, и они зацветут. Вы место просто не узнаете, – пригласила меня хозяйка. – Это у нас сейчас пока все черно-белое, а через пару месяцев все зацветет. К нашим клумбам всех тянет. Порой человек, проходивший мимо, останавливается, смотрит на наш клумбы и улыбается».

Загадывать не буду, получится приехать – приеду. А если нет, то тоже не расстроюсь, потому что знаю: 40 тысяч корней цветов, с такой любовью и светлыми мыслями выращенные в теплицах Гагариных, разъедутся по району, украсят клумбы на улицах и во дворах,и я их уивижу. Они раскрасят наши будни праздничными красками, сделают из черно-белого кино цветное, зарядят оптимизмом, энергией, тягой к жизни!