У КАЖДОГО СВОЯ ВОЙНА

Осенью 1944 года 17-летнего парня призвали в армию. Отправили, вопреки ожиданиям, не на запад, а на восток. «До Владивостока добирались долго: сначала на лошадях повезли в Тальменку, оттуда на поезде в Барнаул, потом в Новосибирск, из Новосибирска эшелоном привезли во Владивосток. Помню, есть все время хотелось. Как-то в Улан-Удэ остановились, кто-то затащил в вагон вяленое мясо какого-то крупного дикого зверя, и мы его ели. По прибытии нас, новобранцев, определили на остров Русский. На Русском были учебные отряды, меня направили в электромеханическую школу. Из школы я вышел котельным машинистом. В марте 1945 года нас расформировали по кораблям, я попал на крейсер «Калинин» 5-го военно-морского флота, и вот на этом крейсере я и служил машинистом».

Крейсер тихоокеанского флота «Калинин» произвел сильное впечатление на простого парня. Он казался огромным, на нем помещалось до 1200 человек, было 3 башни, по 3 артиллерийских ствола на каждой башне, боекомплект из 6 торпед, 2 паротурбинные установки. Турбины работали на нефти, нефть на крейсер доставляли прямо с Сахалина. Все механизмы на судне были бронированные, на башнях лобовая броня достигала толщины 100 мм, в боевой рубке – до150 мм. Работал генератор, давал свет, была своя пекарня, только пресную воду доставляли с танкера. «Корабль наш ходил на Сахалин, в Советскую Гавань, к побережью Кореи. Я состоял в дивизионе движения, мы вели корабль, давали ему ход. Машинистов в дивизионе было 30 человек, в котельном отделении – 6 человек, среди них – я. Остальные члены экипажа служили артиллеристами, торпедистами, нефтяниками и др. Помню, кормили нас американцы, очень хорошо кормили, давали сало, фасоль, белый хлеб и печенье. Я до этого белой муки не видел. А когда американцы перестали нас снабжать продовольствием, посадили нас на сечку, вот тогда голодно пришлось. Хлеб стали давать черный, мы сразу почувствовали, что страна наша бедная».

Перед службой солдаты проходили строгую медкомиссию, но даже некоторые абсолютно здоровые парни страдали морской болезнью. «Я качку отлично переносил, почти не чувствовал, – вспоминает ветеран. – Тех, кто не переносил качку, впоследствии списывали с корабля и определяли в сухопутные войска. Вот Колька Боков, мой односельчанин, с которым мы вместе призывались, не попал на крейсер, служил на суше в морской береговой охране, был в штабе писарем. Часто приходил ко мне в гости на корабль. Сейчас его уже нет в живых».

Служение одной цели и тесное общение сплотило моряков, жили и работали они дружно, помогали друг другу, неся вахту. «Летом крейсер стоял «на бочке» – это что-то вроде якоря – прикреплялся тросами к большому камню и так дрейфовал. А зимой мы вставали к стенке судоремонтного завода №202 бухты Золотой рог. На учениях бросали подводные бомбы, они создавали сильный гидравлический удар, все судно тряслось, было страшно».

Весть о взятии Берлина застала Василия Семеновича на корабле. «Большая радость была! Нас выстроили на палубе и сообщили о победе, все друг друга начали поздравлять, кричали: «Ура! Победа!» Но если на западном фронте Великая Отечественная закончилась, то на востоке в августе 45-года началась советско-японская война. Мы постоянно были в боевой готовности. Пришлось повоевать, но воевали мало, месяц только война была. Хотя японцы тоже кое-где оказывали ожесточенное сопротивление, мы их быстро разгромили. Маньчжурию заняли, начали делать вылазки дальше, стояли уже на Амуре. Наши войска отвоевали свою территорию еще и потому, что японская армия была плохо вооружена. После разгрома японцев мы почувствовали всю силу советского флота».

Уже после японской агрессии Василию Семеновичу довелось увидеть, как боевые снаряды попадали в суда, ужасные последствия взрывов, гибель развалившегося на две части корабля. Крейсер «Калинин» сопровождал транспортные суда, перевозившие грузы и десант, его задачей было обеспечение безопасности и соблюдение сроков доставки. «Дважды мы ходили к корейским городам Сесин и Расин. Однажды подошли к берегу, а пригороды под обстрелом, часа 3 стреляли из главного калибра, но десанту удалось высадиться на берег. А когда наши корабли уже пошли обратно, тот корабль, который высадил десантников, пошел по непонятной причине другим курсом, видимо, такой приказ был. В то время США много насовали в море глубинных бомб. Вот и подорвался тот корабль на американской бомбе. Подорвался и пошел ко дну. Во время взрыва на борту находились капитан и команда из 6 человек, все погибли. Хорошо еще, что десант уже был высажен, а так жертв было бы гораздо больше. Война уже к тому времени закончилась, а тут такое дело... Я очень хорошо помню те чувства, которые мы испытали тогда — чувство страха, боли и ненависти к войне».

Вспоминает ветеран и судьбу своей семьи в страшные военные годы. Не все вернулись с фронта. «Моему отцу, Тырышкину Семену Петровичу, во время войны было уже 50 лет, возраст непризывной, поэтому он пошел на фронт добровольцем. Он ушел в 1943 году, служил под Ленинградом и погиб всего через 4 месяца после того, как ушел на фронт. Еще у меня было 2 старших брата и один младший. Старший брат Николай воевал, был шофером, доставлял боеприпасы, подвозил снаряды на фронт. Хоть и обстреливали фашисты военный транспорт, Николаю повезло – даже не царапнуло ни разу, победу встретил в Вене, а потом уже оттуда демобилизовался. Другой мой брат, Иван, был железнодорожником. Он не воевал, участвовал во время войны в строительстве и ремонте железных дорог».

Отслужил Василий Семенович на флоте ровно 7 лет и в 1951 году вернулся домой. После службы выучился на дизелиста в Бийске и устроился работать на электростанцию в Залесово. Потом окончил электромеханическую школу и стал работать в Залесово водителем в геологической экспедиции, работал на тягаче, на трейлере. «В 63-м году работал я в потребсоюзе, перевозил продукты из Заринска, Барнаула и развозил их по деревням, потом наш район сократили, работы не стало. А та, что предлагали, была далеко от села, за 50 км надо было ехать, я отказался. В то время в Урске у меня работал брат в геологии. Я написал ему письмо, он ответил: «Приезжай, посмотри». Я приехал, и меня сразу приняли на работу. Так я переехал из Залесово в Урск, здесь и живу до сих пор. Всю жизнь я проработал шофером, как и мои братья, нравилось мне с техникой возиться, с железом. Ну, это и не удивительно: у нас отец был кузнец, он и наковал нас, сыновей (смеется). А с супругой Таисией Григорьевной я познакомился еще в Залесово, там в то время находилась салаирская экспедиция, мы оба в ней работали, я – водителем, а она в отделе кадров. Так и приехали вместе в Урск, работали, детей воспитывали. В 1988 году ушел на пенсию. Сейчас я живу один, справляюсь сам, в огороде копаюсь помаленьку. Родные меня не забывают, заботятся, часто навещают дочери и внуки. Вот недавно внук Саша приезжал со своей семьей, гостили у меня. Кстати, Саша тоже работает водителем, сопровождает опасные грузы. А другой мой внук, Юра, был военным врачом, сейчас он уже отслужил, подполковник. И правнуки у меня есть, вот Никитка в 6 классе учится, рядышком со мной живет, на мопеде гоняет, тоже шофером будет», – с доброй улыбкой рассказывает ветеран.

Василий Семенович за боевые и трудовые заслуги награжден Орденом Отечественной войны, знаком «Фронтовик 1941-1945», юбилейными медалями к 50- и 60-летию Победы в Великой Отечественной войне, медалями «Георгий Жуков» и «Ветеран труда».

Что сегодня волнует ветерана? Пожалуй, то, что для молодого поколения война все больше становится чем-то абстрактным, далеким и даже неинтересным. А ветеранам очень хочется, чтобы у молодежи осталась память о тех, кто погиб в ту страшную войну, чтобы последние ветераны, которые сегодня живы, могли рассказать о том страшном времени, и их слушали. Они понимают, каким это было испытанием, какой школой мужества. Это нужно не ветеранам – это нужно молодым, чтобы знать свою историю, что жизнь не всегда простая и гладкая.

В этом году Василию Семеновичу исполняется 85 лет. Он не был на той передовой, о которой снимают фильмы и пишут стихи, но войну он прошел. Он с нее начал взрослую жизнь. И сегодня воспоминания о войне и пережитых потерях вызывают у него слезы на глазах, потому что это было действительно страшно, и это было пережито.