Как летопись боя, как хронику чувств, перечтем…

Война разрушила дома и больницы, он, назло ей, спроектировал и построил но­вые, война унесла миллионы челове­ческих жизней, Вени­амин Аникеевич вы­растил двоих пре­красных детей, дво­их внуков и четырех правнуков. Война с корнем уничтожала все живое в природе, Вениамин Аникеевич вновь и вновь, напе­рекор ей, рисовал картины с русской природой.

В то время, когда он в вагоне поезда, следовавшего в Бийск, появился на свет, его отец Аникей Павлович, профессиональный военный, боролся в Бачатах с белогвардейскими бандами Сизикова и Новоселова за более счастливое будущее своего сына. Позже Вениамин Аникеевич невероятными уси­лиями переборет свою боль и вернется на фронт, чтобы отомстить немцам за смерть своего отца. Но все это будет после, а пока скажу, что война предательски ворвалась в жизнь Вениамина в самый ответствен­ный момент. Он только что окончил школу, вся жизнь была впереди.

На дворе воскресенье, июньская жара. Весть о нападении Германии застала его с друзьями на танцплощадке...

«Ну что ж делать, — вспоминает мой собеседник сегодня, — раз война, значит нужно идти защищать Родину, решили мы тогда с друзьями».

И уже в ноябре, проучившись всего 4 месяца в Томском артиллерийском учили­ще, Вениамин в ряду других совсем еще юных мальчишек из Краснодара маршем двинулся к Крыму, чтобы отобрать у веро­ломных немцев Керчь.

«Меня назначили командиром орудия, дали в подчинение 10 человек, — рассказы­вает Вениамин Аникеевич, — шли мы вдоль берега Азовского моря, вернее, не шли, а ползли (под постоянным обстрелом идти нельзя), да еще тащили за собой полуто­ратонное орудие. С моря брызги, не пре­кращающийся холодный, сырой ветер, чтобы не заснуть и не замерзнуть, прихо­дилось постоянно друг друга подталки­вать. Из еды была только конина и зерно. В Крыму, где в основном соленые источ­ники, не хватало даже питьевой воды.

Чтобы почерпнуть в водоеме кружку пресной воды, приходилось пробираться под обстрелом, через колючую проволо­ку, немецкие ограждения. А однажды, — улыбнулся Вениамин Аникеевич, — стояли мы в селении Семиколодезное. Название свое оно получило из-за того, что в нем было семь колодцев: шесть с соленой водой и один — с пресной. До колодца с пресной водой далековато идти было. Вот однажды наш повар поленился и сварил кашу на соленой воде. Представляете, что значит для нас, голодных, пересоленная рисовая каша? Мы тогда от обиды этого повара чуть вдогонку насмерть чем попало не закидали.

Так, с горем пополам, доползли до места назначения, преодолели замерз­ший Керченский пролив. Взяли Керчь. Двинулись на Феодосию. Тут немцы ока­зали сильнейшее сопротивление и после кровопролитных боев, когда из 10 чело­век в живых оставалось только двое, при­шлось отступить».

Весной, вновь на подступах к Керчи, Вениамин Аникеевич был тяжело ранен и после двухмесячного лечения в госпита­ле в самый разгар войны был демобили­зован и отпущен на все четыре стороны с приговором: «Инвалид второй группы».

Я не знаю, что пережил тогда 19-лет­ний мальчишка — слишком тяжело спустя даже 60 лет Вениамину Аникеевичу вспо­минать об этом. Но назло всем ветрам судьбы он нашел в себе силы не отчаять­ся и поступить в Московский авиатехнологический институт, эвакуированный тог­да в Новосибирск. Правда, проучиться Вениамину в нем было суждено только один семестр. Как видно, война крепко взялась за него и отпускать вовсе не соби­ралась. В 1943 году был убит самый род­ной его человек, тот, на кого он равнялся все эти годы — его отец.

Вениамин во что бы то ни стало решил вернуться в строй и отомстить за смерть отца. Практически не работающая после ранения правая рука и не слушающаяся больная нога остановить захлестнувшее мальчишку чувство обиды за отца не могли.

Врачи, увы, думали по-дру­гому и на фронт Вениамина не пустили. Но разве мог остано­вить его тогда этот отказ? Он пришел снова и в этот раз до­бился своего: его направили в Кемеровское пехотное учили­ще. А оттуда взяли в военную школу контрразведки СМЕРШ (смерть шпионам). После чего снова фронт, снова лишения.

Все тяготы войны до самого конца перенес Вениамин Аникеевич, и долгожданную, выст­раданную весть о победе услы­шал в Берлине. «Я не могу вы­разить, что было для нас это сообщение о нашей победе, — сказал мой собеседник, — вы все равно меня не поймете. В тот момент это было для нас все, все, к чему мы стремились, чем мы жили долгие четыре года, ради чего я вновь вернул­ся в строй».

Демобилизовался Вениамин Аникеевич в 1946 году, женил­ся, родившегося через год пер­вого сына назвал в честь вели­кой Победы Виктором.

Вот, вроде бы, и все, можно было бы сказать, что война ушла на задний план, отступила, при­знав над собой победу Вениа­мина Аникеевича и еще милли­онов таких же, как он, несгибае­мых русских людей... Но кругом была разруха, поэтому настоя­щую победу праздновать было рано. Вениамин Аникеевич устроился в технический отдел на завод, окончил сначала специ­альные конструкторские курсы, потом техникум по специально­сти промышленное и гражданс­кое строительство. Под его ру­ководством был построен не один дом в городе, он вложил свои знания и силы в строи­тельство поликлиники, заводс­кого профилактория, реконст­рукцию литейного цеха, прокат­ки, мартена. Всего сделанного сейчас не припомнить. «Тогда время такое было, — говорит Вениамин Аникеевич, — все так работали». Но вместе с тем у него хватало времени рисовать картины, в основном, природу.

Вениамин Аникее­вич — дважды дедушка и четы­режды прадедушка, дети его — сын Вик­тор и дочь Катюша, выросли, пошли по его стопам. Сын рабо­тает на металлургическом за­воде в Новокузнецке, дочь — в Гурьевске, на месте отца, даже за его столом.

А у Вениамина Аникеевича свободного времени практичес­ки нет: «Правнуков много, нян­чить надо», — посмеялся он. Повезло правнукам Вениамина Аникеевича: далеко не у каждо­го есть прадедушка с такой бо­гатой биографией, у которого есть чему поучиться: и муже­ству, и мудрости, и человеко­любию.