До того, как заговорили орудия

Степан Лапин родился и вырос в селе, расположен­ном недалеко от Кемерова. Ему было всего 14 лет, когда трагически погиб отец. Через год умерла мать. Подростка приютил двоюродный брат отца, строитель дорог. Однаж­ды друг и однофамилец Алек­сей Лапин предложил Степа­ну поехать в Салаир, попы­тать счастья, устроиться на ра­боту. Приехали в незнакомый город. Встретили их хорошо. Степан стал работать в тран­спортном цехе рудника. Ему дали пару лошадей, и он ме­сяцами возил уголь из Гурьевска в Салаир. По вечерам учился в школе. Окончил де­вять классов. Десятилетку окончить не успел, потому что ему исполнилось 18 лет, его призвали в армию.

Два года прослужил на Ук­раине, в Запорожской облас­ти Прошел девятимесячные курсы младшего командного состава, получил звание сер­жанта, стал командовать от­делением. Отслужив, вернул­ся в Салаир. Здесь женился, создал семью. Ду­мал, чему себя пос­вятить, решил свя­зать свою судьбу с армией. Поступил в Новосибирское двухгодичное поли­тучилище. Окончил его в феврале 1941 года. Его направи­ли в одну из воинс­ких частей Красно­ярска, он стал за­местителем коман­дира батальона по политчасти. Пере­ехал с семьей, кад­ровому военному и его близким прихо­дилось привыкать жить на колесах, в бивуачных услови­ях, по песенному распорядку: «нынче здесь, а завтра — там».

Началась война, и лейте­нант Лапин был в числе пер­вых, кого отправили на фронт. Часть, в которой он служил, вошла в состав одной из си­бирских дивизий, а та в свою очередь влилась в 31-ю ар­мию. Осенью 1941 года Сте­пан Константинович воевал на подступах к столице. Как и другие офицеры, делил тяго­ты войны с солдатами, ел с ними из одного котелка, спал в траншеях, ежечасно подвер­гался смертельной опаснос­ти. Из Подмосковья их пере­бросили в Калининскую об­ласть

Запомнилось, как он учас­твовал в наведении перепра­вы через Волгу. Лес связыва­ли в два-три ряда. Переправа, как правило, была временной: немецкая авиация нещадно бомбила мосты. — Каждый день мы несли большие потери, — вспомина­ет ветеран войны. — Прошло совсем немного времени — и от батальона осталась всего пятая часть состава.

В одном из боев и его рани­ло в ногу. В это время в часть приехал подполковник-кад­ровик. Оказалось, он отбирает офицеров на двухмесячные курсы разведчиков. Командир порекомендовал Лапина.

-Нога еще не зажила у старшего лейтенанта, а он уже рвется в бой. Всем бы так воевать...

Подполковник посмотрел документы Степана Константиновича. Кандидатура оказалась подходящей. Его и еще четырех его сослуживцев направили в Москву. Окончили курсы, и их распределили по воинским частям, Лапин попал в 48-ю армию, стал помощником начальника разведотдела. Руководил группой радистов, разведчиков. Надежных людей сами отбирали в воинских частях. Готовили их, снабжали всем необходимым и засылали в тыл противника.

Разведчики вели наблюдение за мостами, следили, что происходит у штабов немецких воинских подразделений. Надо было фиксировать перемещение вражеских частей и как можно оперативнее сообщать об этом в разведотдел армии. Выполнение заданий было всегда сопряжено с риском. Некоторые разведчики погибали. Старались поддерживать тесную связь с партизанами. Лапин не только собирал поступающую от разведчиков информацию, но и заботился о том, как обеспечить их обмундированием, как их накормить.

В свою очередь, начальник разведотдела армии с непривычной фамилией Гвозд (он окончил до войны академию, был человеком интеллигентным, внимательным) проявлял заботу и об офицерах. Некоторые офицеры жили с семьями, и к Степану Константиновичу приехала из Салаира жена Лидия Михайловна, Она делила с мужем все невзгоды, оказывала ему огромную поддержку.

Летом 1943 года в наших войсках ощущали, что приближается решающая схватка. Первыми почувствовали это разведчики, да и не только почувствовали: разведданные, которые они передавали своему командованию, красноречиво говорили о том, что готовится большое сражение. Именно благодаря раз­ведчикам наше командование узнало о готовящемся наступлении немцев на Курской дуге и нанесло им мощный упреждающий удар.

Еще до того, как заговорили тысячи наших орудий, в одно утро Лапин с группой разведчиков оказались на минированном поле. Один взрыв, второй. Противник открыл огонь, завязался короткий бой на рассвете. Один наш разведчик погиб. Лапину миной оторвало часть ноги, он истекал кровью. Ногу ему наскоро перевязали, его несли — буквально тащили с поля боя. Он очнулся в землянке командира батальона, тот с удивлением спросил:

-Ты где воевал?

Стычка с немцами была такой неожиданной и скоро­палительной, что командир вправе был удивиться.

Так получилось, что когда на Курской дуге шла артилле­рийская дуэль с противником, вступили в бой сотни танков, Лапин лежал в госпитале. Но кто скажет, что он не был учас­тником этого сражения, если он вместе с другими развед­чиками задолго до этого во­оружал командование инфор­мацией о противнике? Это стоит многих артилле­рийских стволов и брониро­ванных машин.

Не один месяц пришлось нашему земляку пролежать в госпитале. Ногу ему отняли ниже колена, сделали хоро­ший протез, так что ходить он смог без костылей. Комиссар полка написал письмо его жене (Лидия Михайловна в это время жила и работала в Салаире), рассказал, как само­отверженно сражается с вра­гом Степан Константинович.

Трудной была послевоен­ная жизнь. Много лет Лапин заведовал отделом социаль­ного обеспечения, затем ор­готделом горкома партии. Трудился так же самоотвер­женно, как воевал. Забывал о том, что он инвалид войны, не просил никаких поблажек. Долгие годы руководство у нас распространялось и на город, и на район. Это значило, что во время посевной или убо­рочной кампании Лапина по­сылали уполномоченным в одно из хозяйств, он жил там безвылазно, дневал и ночевал на полевом стане, мотал­ся по деревням, по полям, по двое-трое суток не мог снять протез.

Возглавляя отдел социаль­ного обеспечения (в нем ра­ботало вместе с бухгалтера­ми немногим более десяти человек), Степан Константи­нович знал по имени и отчес­тву сотни и сотни наших вете­ранов, проявлял о них заботу.

Много лет возглавлял он городской комитет гражданс­кой обороны, был на хорошем счету в области.

Как-то спустя десятки лет после окончания войны Лапин получил письмо от А.Н. Червинцевой из Мурманска. Это была разведчица Шура из его группы. Она просила при­слать подтверждение, что в годы войны выполняла опас­ную работу. Назначена она была приказом по армии, получить документальное подтверждение этому ей не удалось. Степан Константино­вич направил подтвержде­ние, что Александра была разведчицей, такое же пись­мо послал еще один офицер — это сыграло свою роль при оформлении пенсии. Та­кое вот эхо войны...