Для меня всё главное''

Родился он, когда на окра­инах недавно созданного Союза респуб­лик еще не утихла гражданская война. Что отец боролся с басмачами, Тимофей Иванович знает по рассказам матери, а свои же первые яркие детские воспомина­ния — возвращение отца домой в 1924 году: тот поставил на телегу сундучок, посадил на него встречавшего его ма­ленького Тимку и поехали... Жили несколь­ко семей родственников долго под одной крышей в домишке площадью 8 на 14 аршин, потом разделились, но семья Тутайкиных все равно попала в «черный» список: в 1929 году раскулачили, сослали под Архангельск. Потом «ошибочку» ис­правили, через три месяца семье разре­шили переехать домой, в Пензу, но жилье не вернули. Вскоре брюшной тиф унес отца, мать осталась с тремя детьми, стар­ший — Тимофей, которому тогда и десяти лет не было. Мать собрала детей, и поезд повез их в далекую Сибирь...

До Белова ехали десять дней, и когда приехали — никто их здесь не ждал. Три дня ночевали, зарывшись в древесные стружки (как раз в то время строился вок­зал), потом нашелся добрый человек — Иван Емельянович Ивакаев, привел без­домную семью к себе в избушку, где и без них уже ютились восемь человек. До сих пор Тимофей Иванович вспоминает об этом человеке с особой теплотой: он не только кров дал бесплатно и даже иногда подкармливал совершенно чужую ему се­мью, для Тимофея Ивановича этот чело­век стал еще и воспитателем, человеком, с которого хотелось брать пример всю жизнь. И может быть, во многом благодаря этому человеку у Тимофея хватило характера противостоять шпане, которая тогда хо­зяйничала на улицах, воровала сама и Тимофея заставляла делать это. Не стал. Хоть и зачастую голодным был — не могли заставить.

Проучился Тимофей год в школе и по­пал в пионерский лагерь в Бачатском. Сегодняшних детей удивить трудно, и отдохнув в лагере, они не всегда могут сказать, чем им отдых запомнился. А Ти­мофей Иванович пионерский лагерь по­мнит до сих пор: «Я месяц хлеба вволю поел...». Вернулся — а семья уже переехала в колхоз «Трудовик», недалеко от Гурьев­ска. Мать стала работать дояркой, а Тимо­фея взяли утаптывать силос. Потом возил в Салаир сдавать молоко, работал пасту­хом, на заготовке сена, ближе к осени стал помощником конюха. Но как ни трудились, все равно было голодно, хлеба практичес­ки не видели. Летом питались тем, что в тайге найдут: колба, ягоды, грибы, а осе­нью совсем голодно стало, да еще мать слегла с туберкулезом... Слепили с паца­нами глиняную печурку, а ее и топить не­чем, да и готовить на ней нечего — основной пищей была мороженая брюква. Кое-как перезимовали, весной колба пошла, пучка — ожили... Чтобы как-то поддержать боль­ную мать и меньших братьев, Тимофей (а было ему в ту пору 14 лет) решил заняться охотой. Присмотрелся, как ловят кротов, сам попробовал. За лето наловил и сдал столько шкурок, что хватило и мать на ноги поставить и купить крохотный домишко. Перевезли его в Гурьевск, поставили на улице Обнорского. Помогал сосед, но глав­ным строителем был опять же Тимофей.

В 16 лет с трудом, но удалось устроить­ся работать в ОКС завода. Когда, немного погодя, мастер сказал, что Тимофею по­ложено как малолетке работать по шесть часов, а не по восемь, парень чуть в слезы не ударился — каждая копейка в семье была на счету, успокоился только когда сказали, что в зарплате не потеряет. А тут весной неприятность приключилась — ко­рова завязла в болоте. Тимофей пока ее выручил, на работу опоздал на 18 минут. Времена были суровые, не посмотрели, что пацан еще, да и причина уважитель­ная — уволили. И опять Тимофей занялся охотничьим промыслом. Осенью устроил­ся в ЦМИ завода: сначала был нагреваль­щиком, потом на малом прессе работал, потом — на большом. Нагревальщицы в паре с ним работать отказывались — не успевали.

В апреле 1941 года Тимофей получил повестку — пришла пора служить в армии. Последние дни работал, как одержимый — хотелось матери коровку купить, да и ко­пеечку какую ей оставить. 17 апреля боль­ше сотни новобранцев из Гурьевского рай­она повезли на Запад. С 1 мая началась непосредственно служба — в городке на Украине, недалеко от Шепетовки. В ста­рых конюшнях бойцы сами строили двухъя­русные нары: как объявят тревогу – бегут за 5-6 километров, оттуда бегут с досками в руках. Рано утром 22 июня тоже прозвучала тре­вога, отмахали восемь километ­ров солдаты, вернулись в ка­зармы. А в середине дня — опять тревога. «Снова за досками», — пронеслось в головах. Но Тимо­фей Иванович говорит, что уже тогда были смутные предчув­ствия недоброго. Построили бойцов, объявили о начале вой­ны — и в 4 часа рота уже двину­лась в сторону фронта. Что было бы с ней, встреться враг — нетрудно представить, потому что на всю роту было 12 винто­вок и два автомата. А патроны, по ящику которых тащил каж­дый солдат, без оружия тоже были совершенно бесполезны. Благо встретился на пути боль­шой воинский начальник, обна­ружив, что бойцы не вооруже­ны, приказал вернуться.

Тимофея Ивановича прико­мандировали к коменданту го­рода — помогали эвакуировать­ся семьям военнослужащих, а вечером охраняли подступы к городу. В ночь на 1 июля про­рвались танки, и хоть вооружи­ли к тому времени вчерашних новобранцев, с винтовкой про­тив танка делать нечего. Танки буквально ехали по живому: «Гу­сеницей жулькнуло...» — так оп­ределяет Тимофей Иванович полученное в этом бою увечье. Начались долгие месяцы гос­питалей, потом комиссовали. В райисполкоме предложили ра­ботать участковым инспектором ЦСУ, а через три месяца пред­седатель райисполкома стал уговаривать заняться другой ра­ботой — быть ответственным за питание в столовой ребят из школы ФЗО и ремесленного.

«Да я сам щей досыта не едал!», — шутливо возразил Тимофей Иванович. Не знал он тогда, что есть в этой работе подводные камни более острые, чем резь в голодном желудке.

Разобрался со своими обя­занностями, и тут же обнару­жил, что заказывают на одно количество, а обедать прихо­дит намного меньше ребят. На­чал порядок наводить — стал врагом и директора, и всех, вплоть до старост учебных групп. Как-то возвращался до­мой потемну после контрольной закладки продуктов — загрохо­тали над ухом выстрелы. Так что война в 43-м году гремела не только в центре да на запа­де, кое-кто в тылу, как тать в ночи, стрелял ради лишнего куска...

Но Тимофей Иванович вы­держал и отработал здесь по­чти полтора года. Давал о себе знать недуг, и он в конце концов согласился на уговоры жены и друзей сменить работу: стал старшим охоторганизатором Гурьевского района. На его пле­чи легла ответственность за всю заготовительную деятельность в районе. Как он справлялся с работой, говорит за себя тот факт, что дважды Тимофей Ива­нович по итогам работы награж­дался путевками на ВДНХ, дважды был участником сове­щаний союзного значения. Ти­мофей Иванович не просто стре­мился делать добросовестно свою работу, он изучал и анали­зировал всю работу потребкоо­перации, свои выводы и пред­ложения оформлял в виде ра­ционализаторских предложе­ний, направлял их в Министер­ство финансов, в Совет Мини­стров. И глубокое знание про­блемы, четкая аргументация делали свое дело: были приня­ты его предложения о реорга­низации заготовительных кон­тор, по изменению структуры заготовок. До сих пор заслуги Тимофея Ивановича помнятся, ко Дню работников кооперации ему было вручено Благодар­ственное письмо Губернатора области.

Долгие годы Тимофей Ива­нович руководил работой вне­штатных инспекторов торгово­го отдела, был внештатным ин­спектором народного контроля. За год внештатные инспекторы торгового отдела проводили по сотне проверок. Честность и принципиальность, стремление во всем дойти до самой сути — вот те качества, которые руко­водили Тимофеем Ивановичем и на производстве, и в обще­ственной работе. Правда, бла­годаря им и недоброжелателей он нажил немало, но бояться, приспосабливаться — не в его характере.

Говоря об общественной работе, нельзя не сказать о его работе председателем улично­го комитета. Он — один из старо­жилов улицы Весенней, и когда в 50-х годах встал вопрос, кто будет председателем, жители улицы высказались за его кан­дидатуру. Уже через год по ито­гам месячника санитарной очи­стки и культуры улице Весен­ней был присужден переходя­щий вымпел. Причем, порядок наводился без привлечения, как это сейчас случается, милиции или кого другого: убеждал, объяснял — и люди откликались. Где-то в это же время Тимофей Иванович начал сотрудничать с газетой «Знамя Ильича»: пи­сал о людях, о проблемах.

18 лет отработал Тимофей Иванович старшим охоторганизатором, потом трудился и за­местителем директора загот­конторы, и председателем рай­кома потребсоюза, последние два года был председателем ревизионной комиссии райпот­ребсоюза.

И сегодня Тимофей Ивано­вич, хотя годы и военное увечье дают о себе знать, и жена Алек­сандра Федоровна, с которой они уже сыграли золотую свадь­бу, тяжело больна и нуждается в постоянной его помощи, не уходит от жизни, не погружает­ся с головой в горести и пробле­мы. Ему все интересно, для него по-прежнему все — главное.