Всё дело в характере

Перво-наперво запретила Пете кричать, припугнув, что если медведь услышит, то точно сожрет их обоих. Потом тихонько проскользнула вдоль стенки к двери, сняла крючок, вышла в сенки. На дворе стоял конец марта и было холодно, хотя дороги уже подтаяли. А из одежды у Нины имелось лишь легкое платьишко, поэтому девочка продрогла в считанные секунды.

«Нина, медведь у окна, беги», — зашептал, наконец, Петя условленную фразу, и она со всех ног бросилась к соседке тете Даше. Ноги от холодной воды в лужах, смешанной со снегом, застыли, но надо было бежать. Вдруг Нина поскользнулась, со всего маху упала в лужу и промокла до нитки, но хныкать было некогда, поэтому встала и снова побежала — если медведь увидит ее и примет за зверька, спастись им вряд ли удастся.

Когда Нина через несколько минут предстала перед соседкой, та охнула от ее вида: «Ты почему так одета? Умереть хочешь?» «Там медведь... у окна...», — зачастила Нина. Вышел младший сын тети Даши Сережа. Вместе решили спустить собак, а потом выстрелить в воздух, чтобы испугать, но не ранить медведя. План себя оправдал, косолапый действительно вернулся в лес. А Петя, когда за ним прибежала тетя Даша, предварительно уточнив, не съел ли медведь сестренку, погрозил кулачком: «Хорошо, что убежал, а то бы я ему дал!»

После этого случая Нина заболела, две недели пролежала, находясь между жизнью и смертью. Поправилась лишь благодаря стараниям местной травницы, но здоровье так и осталось подорванным на всю жизнь. Правда, и характер остался прежним — не сидеть на месте, не распускать нюни, а действовать наперекор всем неприятностям — только так можно выйти победителем из любой схватки и прожить такую жизнь, о которой не стыдно будет рассказать спустя годы...

I

Из Серова, где произошел тот случай с медведем, в Гурьевск семья Нины приехала зимой 1922 года. На улице стоял сорокаградусный мороз, а Нина была обута в одни лапоточки. Раньше у нее были валенки, но она из них выросла, и обувь перешла по наследству братишке.

Папа сразу устроился работать на завод сталеваром, мама домовничала. В 1924 году Нина пошла учиться в 12-ю школу. Классы были сборные, разновозрастные. Больше всего Нину поражали длиннющие волосы, которые были у девчонок, и разговоры, которые частенько можно было услышать в первом классе: «А почему нет такой-то?» — «Да она замуж вышла!» Вот вам и вся учеба!

Но Нина окончила 6 классов несмотря на то, что один год учебы пришлось пропустить из-за того, что у нее отнялись ноги.

Как ни старалась Нина, каких усилий только ни прилагала, ноги не «оживали».Тогда папа решился на крайние меры и посадил ее в муравейник. Нина не протестовала, ей хотелось снова быть здоровой, поэтому она сжала всю волю в кулак и терпела укусы муравьев столько, сколько это было необходимо. Помогло.

В 1931 году Нина поступила в Новокузнецкое педагогическое училище, учиться на преподавателя начальных классов. До Белова из Новокузнецка ребята добирались на поезде. Автобусы тогда не ходили, поэтому от Белова до Гурьевска доехать можно было лишь на электричке, которая ходила один раз в сутки. Но когда надо было ехать домой, ребятишки ее обычно не ждали. Она приходила в Гурьевск лишь утром, а ребята, отправившись пешком пораньше, были дома уже ночью — к трем, четырем часам, женщины как раз выгоняли на пастбище коров. Салаирские ребятишки ночевали у Нины в сарае, где хранилось сено. Утром ее мама готовила похлебку, каждый доставал свой кусок хлеба, все кушали, и салаирцы отправлялись домой — еще за 12 километров.

Слушая, я не уставала восхищаться Ниной Павловной и всем тем поколенем: это какое же надо было иметь желание учиться, чтобы полуголодными преодолевать такие расстояния! Эти ребята, на плечи которых свалились потом и ужасы войны, и послевоенная разруха, и тяготы восстановления страны из пепла, поистине были отлиты из особого металла. Когда моя героиня рассказывала о несерьезных юношеских шалостях, я про себя диву давалась, насколько они были выносливы, сообразительны и в то же время абсолютно беззлобны и даже чуточку наивны. И смех и грех — Нину родители не отпускали на танцы в Салаир, но разрешали ходить с ночевкой к подружке, когда у той родители уезжали. Девчонки что делали: они закрывали дверь изнутри на крючок, вылазили из окна в огород и окольными путями, через лес, топали в Салаир(!) на танцы. Родители, глядя, что дверь закрыта, не волновались, и все были довольны.

...После училища всех выпускников вместе с другими учителями из Кузбасса направили в расположенный в Новокузнецке на реке Кондома военно-спортивный лагерь. И вот тут-то пригодились все умения Нины и ее подружек. Нина — очень скромная, худенькая, маленькая — стояла в строю последней. Глянув на нее, кто-то из педагогов возмутился: «Посмотрите, посмотрите, а дети-то здесь зачем?»

Но этот «ребенок» выполнил все нормативы. Она, как все, ползала, стреляла, бегала, прыгала. А поскольку в лагере кормили на убой, через месяц вернулась домой посвежевшая и поправившаяся. Именно в лагере присмотрел ее будущий муж — тоже педагог, но об этом позже.

II

Окончив училище, Нина должна была ехать по распределению. Но она встретила на вокзале подружку, и та уговорила ее пойти работать в Бачатскую школу. На следующее утро поехали в Белово за направлением, но опоздали — оказалось, что несколько часов назад туда уже направили преподавателя. Нина расплакалась, но директор успокоил ее и предложил место в Грамотеинской школе. Там уже работали два преподавателя — муж с женой. Нину поселили вместе с ними. Для молодого учителя это было хорошо тем, что старшие коллеги обещали помогать ей.

В августе Нину пригласили на традиционную учительскую конференцию. Пока она, стоя у окна в коридоре, высматривала знакомые лица, к ней подошел высокий, представительный мужчина, поздоровался. «А я вас не знаю»,- думая, что он с кем-то ее спутал, поспешила расставить все по своим местам Нина, но подошедший и не думал уходить. После знакомства его первым вопросом был: «Вы танцуете вальс?» Нина утвердительно кивнула. «Тогда первый танец мой», — заявил он и ушел. «А где мы танцевать-то будем?», — удивилась девушка. Оказалось, что танцы на конференции было принято объявлять в перерывах. Николай Алексеевич — преподаватель математики со стажем, об этом, конечно, знал. Кстати, и обещание свое сдержал, пригласив юную Нину на вальс.

А весной Нину поджидал новый «сюрприз». Она проверяла дома тетради, когда прибежала дочь хозяев дома и сообщила: «Тетя Нина, к вам там трое мужчин приехали». Нина Павловна лишь пожала плечами — она никого не ждала. Оказалось, что приехали два учителя и директор одной из гурьевских школ, среди них был и Николай Алексеевич — знакомый с конференции. «А мы ведь сватать вас приехали, — заулыбался директор, — в смысле, предлагаем вам работать в нашей школе». Но Нина наотрез отказалась. Конечно, работать в большой гурьевской школе было престижнее и даже интереснее, но как она могла бросить тех, кто помогал ей все это время справиться с планами, отчетами, поддерживал морально в первые месяцы работы. «Нет, нет и нет», — Нина была непреклонна. Согласиться, значит, изменить себе, а это не в ее характере.

Через неделю к ней снова пожаловали гости и повторили предложение с той лишь разницей, что на руках у них был приказ района о ее переводе в новую школу. Нина снова отклонила заманчивое предложение. «Тогда вас просто снимут с работы за невыполнение приказа», — сообщили ей как бы между прочим. Это в советские времена было достаточно серьезно, и Нине Павловне пришлось собирать чемоданы. Всю дорогу до дома она проплакала. Но, в принципе, в новой школе ей очень понравилось. Правда, тяжело было до жути, Нина очень боялась, что не оправдает доверия, не справится. Но все обошлось, ей очень помогали окружающие. Помогал и Николай Алексеевич. Уже позже Нина Павловна узнала, что это была его инициатива, чтобы она пришла работать в их школу, очень уж запала хрупкая девчонка с сильным характером ему в душу.

Поженились они через год после ее перевода в Гурьевск, и Нина Павловна стала Захаровой. Позже родились сыновья, сначала Эдуард, потом — Геннадий.

В 1936 году мужа Нины Павловны призвали в армию, в летную часть, но тут же выдали бронь как учителю из сельской местности, потому что Гурьевск тогда был поселком.

III

...Война в дом Захаровых пришла утром 22 июня вместе с Нюрой — двоюродной сестрой Нины Павловны. Она, зареванная, прибежала к ним в дом и сообщила страшную весть. Нина Павловна отреагировала спокойно — сразу не представила масштабов бедствия. И только когда Нюра предположила, что теперь их мужей заберут на фронт, Нина Павловна заплакала вместе с ней. Рушились все их планы. Дело в том, что они всей семьей решили уезжать в Ленинград, уже собрали чемоданы, накануне попрощались с друзьями, родственниками, даже билеты были куплены, а тут... война.

В понедельник Николаю пришла повестка на фронт, он взял самое необходимое и уехал. Нина смотрела вслед удаляющемуся красному вагону и плакала, плакала, плакала... А в голове уже зрело решение — Нина не сдастся просто так врагу, она тоже пойдет на фронт защищать свою Родину!

...Выйдя из военкомата, она снова расплакалась: там отчитали ее, словно девчонку, узнав, что у нее двое детей, а она решила отправиться на верную смерть. Заверения, что дети останутся с бабушкой, военкома не убедили, он отправил Нину домой.

IV

Нина Павловна снова устроилась работать в школу №3, набрала малышей. Дети — полуголодные, оборванные — какая уж им тут учеба! Но еще труднее было эвакуированным — так казалось Нине Павловне, и она, как могла, старалась им помогать. Днем учителя работали, а ночами, когда поезда привозили эвакуированных, встречали их, поили чаем и провожали по домам. За каждым из педагогов была закреплена улица, где жили приезжие, учителя должны были их проведывать. Однажды Нина Павловна пришла в дом, где жила большая семья, матери дома не оказалось, только из кучи грязного тряпья донесся едва слышный голосок: «Тетенька, дайте хлебушка». Маленький исхудавший ребенок протягивал к ней ручонку. У Нины Павловны сжалось сердце. На следующий день она обратилась к ученикам с просьбой принести в школу что-нибудь из еды, у кого что есть — морковь, хлеб, картошку. Ребятишки принесли, а потом гурьбой пошли кормить этого малыша.

Часто отправляли учителей на помощь совхозу — на уборку овощей и зерна. Однажды молотили пшеницу, колючий мусор от стеблей летел в разные стороны, попадал в глаза. Именно тогда Нина Павловна потеряла зрение. Не отказывалась Нина Павловна ездить и на заготовку бревен — наравне со всеми рубила сучья, таскала бревна. Так доставалась победа в тылу. А на фронте за нее расплачивались жизнями. 6 сентября 1943 года погиб муж Нины Павловны — его убили на Украине, навсегда перечеркнув мечту переехать с семьей в Ленинград.

V

О Победе родственники Нины Павловны услышали по радио, отец от радости выскочил на крыльцо и закричал на всю улицу: «Женщины, война закончилась!» На площади у заводоуправления был митинг. Все смешалось на нем — одни плакали, другие смеялись, а еще пели, плясали, обнимались. Это был день, когда не было посторонних, народ выливал свое горе о погибших слезами и выплескивал свою радость и надежду на благополучное будущее в песнях. К сожалению, Нине Павловне в строительстве будущего приходилось рассчитывать только на себя. Впрочем, она всегда рассчитывала лишь на себя — с того самого случая с медведем в детстве.

Замуж второй раз Нина Павловна вышла уже в 48 лет, когда сыновья выросли. У мужа — Ивана Николаевича, тоже участника войны, было две дочери, так что на двоих у них стало четверо детей. В 1996 году Иван Николаевич умер, но прекрасные отношения с девочками у нее остались, поэтому, считая внуков и правнуков, она смело считает и семью второго мужа, всего получается девять внуков и пять правнуков. В общем, есть кому рассказать о прожитой жизни — жизни, полной достойных поступков и побед над невзгодами!